— Знаешь што, Афоня, — тихонько взяв ее за руку, грустно усмехнулся Макар, — здря ты мне все это толмачишь, это все равно што в ступе воду толочь! Я к этим словам нашим сызмальства приучен, привык к ним, как старый кобель к ошейнику! А ты меня хочешь за один вечер отвадить от них, не выйдет.
— Я же не говорю тебе, что сразу забудь все эти ненужные слова, но хотя бы постепенно избавляться от них, подниматься до уровня культурных людей надо, Макар. Да и не только слова, но и твоя манера вести себя в быту, в обществе, как ты поступаешь? Носовым платком ты никогда не пользуешься! Снег с унтов обметаешь папахой! Ложка для еды у тебя всегда за голенищем сапога! При встрече с людьми, даже совершенно незнакомыми, сразу же с ними на "ты"! Глядя на тебя, и казаки твои — партизаны — так же с тобой на "ты", даже Макаршей тебя называют, сама слышала, и не раз.
— А што в этом плохого?
— Ты командир, Макарушка, а они твои подчиненные — рядовые бойцы, и между вами не должно быть никакой фамильярности, дисциплина нужна.
— Э-э, дисциплина-то у нас и так — будь здоров! Посмотрела бы ты, как они у меня в бою действуют, любо-дорого! А попробуй-ка кто-нибудь приказ мой не выполнить? Враз узнает кузькину мать!
— Видела, и тебя в этих боях видела, за это вот, за удаль твою, да еще и за простоту сердечную и полюбила тебя, чертушка, из богатого дома, от жизни спокойной пошла за тобой горе мыкать. И не жалею.
— Молодец, Афонюшка, хвалю, и знаешь што? Наговорились-то вдосталь, я даже исть захотел. Командируйся-ка на куфню, к хозяевам, они где-то чаю достали байхового, попроси, штоб заварили погуще, да с молоком, с калачами морожеными и так далее. Во, слышала? По-другому сказал! Значит, дошла и до меня твоя культурность!
Приняв командование бригадой, Макар развил боевые действия в долинах Газимура, Талангуя и Унды. В середине 1920 года он с двумя полками, 5-м и 6-м, вышел на Онон, командиру 7-го полка Погодаеву приказал действовать по-прежнему на Шилке.
Погода к этому времени вновь круто изменилась к худшему: морозы ударили такие жестокие, что воробьи замерзали на лету, трещал, гулко лопался торосистый лед на Ононе, а днем окрестности тонули в мглистом мареве, от которого тайга, березовые рощи, колки, прибрежные тальники и черемуха одевались пушистым куржаком. Злится лютая стужа, и кажется, что все вокруг: лес, река, заснеженные сопки и пади — все покорилось морозу, застыло в безмолвном величии. Попрятались куда-то воробьи, в снег зарываются от холода тетерева и рябчики. Только Макару с его конниками и такие морозы нипочем! Как раз в это время напал он на центральное село Разгуляевской станицы и после короткого боя овладел им, вышибив оттуда белоказачий полк и дружину двух приононских станиц. Здесь Макар решил дать людям и лошадям отдых на денек-другой после больших переходов.
