Немецкий унтер-офицер, сильно задумываясь над каждым словом, переводил речь эсэсовца. Солдаты стояли понурые.
— Разрешите доложить, оберштурмфюрер? — Вперед шагнул роттенфюрер Шпак. — Бойцы вверенной мне роты глаз не смыкали, чтобы поймать врагов Германии! Они прочесали более…
— Мне плевать на то, что они прочесали! — взорвался Дауманн, выхватывая из кармана мундира блестящий обрывок упаковочной бумаги. — Почему эту важнейшую улику должен обнаруживать я, Пауль Дауманн, а не ваши солдаты?!
Шпак изумленно заморгал.
— Да, да, нечего строить такую рожу! — продолжал орать немец. — Это обертка от английского чая, который британские свиньи заваривали в своем укрытии! А укрытие это было в двух милях от города! Кто-нибудь из вас заглянул в заброшенные германские доты?!.
Строй молчал.
— Так вот, — тяжело дыша, заключил Дауманн, — если в течение ближайших суток диверсанты не будут найдены, данной мне властью я расстреляю за саботаж и невыполнение приказа пятнадцать человек из роты. Кого захочу. Понятно?!
Унтер-офицер перевел. Солдаты начали растерянно перешептываться.
— Молчать! — заорал Дауманн и взглянул на часы: — Сейчас семь утра! К семи утра следующего дня англичане должны быть здесь! Живые!
— Оберштурмфюрер, — растерянно вставил Шпак, — а если диверсанты уже проникли в Минск? Как тогда?..
Дауманн прищурился.
— Вы соображаете, что вы говорите?.. Они не должны проникнуть в Минск, за этим мы и здесь!.. Разойтись!..
…Капрал Кастусь Зеленкевич шагал в цепи рядом с унтер-капралом Сергеем Бовтом. По приказу Шпака их группу бросили на прочесывание лесного массива, расположенного западнее Заславля.
— М-да, вот так попали, — вполголоса произнес Бовт, — один раз чудом от расстрела ушли, так уж второй точно попадемся…
— Рано себя отпеваешь. А немец дотошный оказался, сволочь. И в доты сунул нос. Я думал, он их вообще не заметит…
— Выслуживается перед начальством.
— Недолго ему осталось, — усмехнулся Кастусь. — Наши пушки уже по ночам слыхать.
— Давно ли они тебе, Кастусь, нашими стали? — вздохнул Бовт. — Придут — за яйца повесят, как пить дать. Служил немцам? Служил. И все дела. Не посмотрят на то, что мы евреев из вагона выпустили и листовки по казармам рассовывали… Да и охота ли тебе снова под большевиков ложиться, а?.. Или ты как Шпак — и нашим, и вашим?..
— Для меня главное, Сережа, на родной земле жить. За то, что немцам служил, я готов понести наказание. За то, что поздно разобрался, где правда, а где вранье… А со Шпаком… со Шпаком особый разговор будет. — Зеленкевич резко оборвал себя. — Ладно, смотри в оба. А то пропустишь чего еще.
