Мародеры | страница 5



— Они нас засекли?

— Мы призраки, — сказал я.

— Ты поймал воровской кураж, — сказал Дэнни. — С папашей тоже бывало. Любой бздун становится таким крутым, что дальше некуда.

Я знал про отца Дэнни — как после «Эндрю» он переоделся в Санта-Клауса и обошел всю округу, раздавая, по его выражению, излишки. Следующий крупный ураган атаковал Майами только через десять лет, и благотворителя, естественно, посадили.

— Еще на юг? — спросил я.

Дэнни выглянул наружу, улыбнулся.

— Уже близко.

Кто-то наследует от родителей спортивные таланты или любовь к машинам, а Дэнни получил от отца любовь к мародерству. Мы с ним неслись по районам, которых я раньше никогда не видел, готовясь осуществить его детскую мечту — по крайней мере, такое у меня было впечатление. Он высунул голову из окна, сморщив нос и принюхиваясь к ветру, как собака. Мой отец оставил после себя «короллу» — известие о моем появлении на свет так потрясло его, что он, похоже, драпанул из Майами на своих двоих. Может, так и должно было случиться: двое никчемных парней из никчемного района извлекают выгоду из природного бедствия, и кто я такой, чтобы с этим бороться?

— В Пайнкрест, что ли? — спросил я.

— Они в Диснейленд сваливают. Я помню, отец говорил.

Эта возможность меня ошеломила: уехать целым районом кататься на аттракционах, бросив здесь нас, всех остальных. Они там носят дурацкие шапки с ушами и общаются с Золушкой, Гуфи и прочим сказочным сбродом, а их дома, надежно задраенные, спокойно ждут своих хозяев.

Я поддал газу и свернул на следующем повороте, проехав на мигающий красный свет, прежде чем Дэнни успел сообразить, что я делаю.

— Это не тот, — сказал он.

— Тот.

Я свернул на первую улицу, и мы очутились в одном из новых игрушечных районов — со всех сторон нас приветствовали розовые двухэтажные особнячки. Катастрофу они перенесли неплохо, если не считать крыш: теперь на них не было черепицы. Но все крыши по-прежнему выглядели одинаково, так что район, можно сказать, сумел сохранить свой аристократизм. Красная черепица была разбросана повсюду вперемежку с ветками и другим мусором, и это придавало улицам налет экстравагантности, который их сбежавшие обитатели наверняка сумели бы оценить по достоинству. Мне было видно все это, потому что луна, словно тоже привлеченная изяществом черепичных осколков, отыскала в облаках прореху. Двигаясь дальше, я раздавил один из них, но получившееся крошево только добавило эстетичности всей картине. Тем не менее я продолжал их давить, поскольку деваться мне было некуда, — художник не по своей воле.