Творчество японского художника Такаси Мураками, о котором тоже шла речь в главе «Стефани», размывает границы между искусством, масскультом и поп-артом. Если Маурицио Каттелана иногда называют итальянским Дэмьеном Херстом, то Мураками можно считать японским Энди Уорхолом. Ему 50 лет, он работает в пригороде Токио на своей, как он говорит, по примеру Уорхола, фабрике. На самом деле это две фабрики: одна в Асаке, Япония, где находится его корпорация KaiKai Kiki, производящая предметы искусства; вторая в Лонг-Айленде, США. По некоторым сведениям, на пике производства, когда Мураками выполнял работу для экспозиции Франсуа Пино в палаццо Грасси во время Венецианской биеннале 2007 года, у него работало 200 человек.
С целью рекламы и продвижения Мураками ездит по миру, привлекая внимание прессы и посещая выставки своих работ. Обычно он появляется на публике в белой футболке и мешковатых штанах цвета хаки, с завязанными в самурайский пучок длинными черными волосами. Он распространяет слух, что каждую ночь спит в спальном мешке на полу студии, а не, скажем, у себя дома в Верхнем Ист-Сайде Манхэттена.
Обозреватели и критики любят рассуждать, чем Мураками отличается от Уорхола. На большей части творческого пути Уорхол черпал сюжеты из повседневной жизни (ящик с мыльными губками, консервированный суп Campbell’s) и хотел поместить их в роскошное окружение. Когда Уорхол прославился, уже немногие могли позволить себе иметь его картины. Мураками берет сюжеты из повседневной жизни и продает их всем желающим: скульптуры и картины стоимостью миллионы долларов богатым, ограниченную партию сумок Vuitton дизайна Мураками для среднего класса и дизайнерские футболки, коврики для мыши, кружки, игрушки, брелоки и чехлы для айфонов для нижнего ценового сегмента.
Мураками рос в послевоенной Японии, в то время, когда манга и аниме входили в понятие популярной культуры. Американская оккупация познакомила Японию с миром Уолта Диснея. В Токийском государственном университете Мураками начал работать над степенью доктора по нихонга — живописному стилю, сочетающему в себе японскую и западную манеры и сюжеты. Он пришел к выводу, что эта живопись неактуальна в современной Японии; тогда он занялся искусством, основанным на манге, аниме и отаку — субкультуре компьютерных фриков, появившейся в среде фанатов видеоигр. Он стремился к тому, чтобы его творчество признали на Западе, собираясь после этого демонстрировать его у себя на родине.
