Кембрийский период | страница 42
Город, по счастью, стоял на месте. Жители предместья выглядели удивительно счастливыми для жителей отлученной, пусть и неофициально, земли.
Епископ остановил коня, делая выбор. Сунуться сразу к королю или сначала собрать слухи? А вдруг король будет неласков? При уходе‑то заказал возвращаться, кроме как по торговым делам на ярмарку, и тяжким гневом угрожал. Становиться мучеником Камлину было рано… И он повернул коня к гостинице.
Там тоже веселились – но сумрачно. Лорн ап Данхэм, старый знакомый, цедил сквозь зубы сидр, явно намереваясь надраться в стельку. Трактирщик, по работе, был трезв как стеклышко, и сердито косился то на старшую дочку, то на младшего отпрыска скотовода с холмов, что поставлял в "Голову Грифона" баранину. Ветеранский клуб молчаливо смаковал пиво, стараясь не глядеть на пустое кресло у огня.
– Кто умер? – спросил епископ.
– Все здоровы, – буркнул трактирщик, – все живы, все как обычно… Только молоко с яйцами не помогло. Придется мне Туллу вон за того оболтуса выдавать. Обвенчаешь?
Что ж – свадебный пирок, хмель рекой, вольные речи между своими – лучший способ узнать городские новости. Лица светлеют, даже кузнец Лорн разгладился лицом. И язык развязал.
– Ваша Немайн, наша Неметона. Сама, сама. Сразу не узнал. Ты пойми – она человеком быть пытается. Тихая, вежливая. А норов‑то внутри. Как бард запел на нее хулу, проступил. Краешком. Это она еще петь не стала… Так пугнула. Вот и стали с ней носиться, как с огнем. Знаешь, как на ладьях: кругом все смоленое, искра из фонаря наружу – и выбирай: гореть или тонуть. Ну она заметила, конечно, и обиделась.
– И что?
– Ушла. А что ей делать оставалось, скажи? Она сама поняла, первой. Знаешь, как в первый день было? Все перед ней на цыпочках ходят. Глаза бегают, голоса дрожат, коленки подгибаются. Кланяются, любое слово поддакивают. Сладкие, будто патокой смазали. Ну монах латинский не испугался – так он и не знает ничего о народе холмов. Нормально себя только Кейр вел – и тот как штырь железный заглотил. И только попривыкли – начинай сначала! Только хуже. Ну она же чует. Но зла не затаила, убедилась, что все плохо – ушла. Пешком. Великая сида. На плечо фурку с мешком, как солдат, в руки – посох. А платила за посох с киркой золотом. Настоящим, не листвой зачарованной.
– А ты?
– А я… Ну поначалу вроде держался. А как узнал, кто она – не лучше других стал. Все понимаю, – но страшно ведь! Ходит по Кер‑Мирддину древнее нечто, способное угробить всех обитателей даже случайно. По неловкости. Или под настроение. И так потом руки дрожали. День работать не мог, все заготовки запорол. Хорошо, не покалечился. И так весь город. Я вот думаю – не уйди она, и мы б сами себя так отделали… Безо всякой сидовской волшбы.