Крылья империи - Владимир Эдуардович Коваленко

Дор-Баглир ап Аменго. Звучное имя — но что в нем толку для изгнанника? Тем более для ссыльного в совершенно чужой мир. Мир, из которого невозможно вернуться. Вообще-то его должны были умертвить. Как нежизнеспособного. Но отец уродца был ветераном битвы за Южный Лаин. Он сказал, что если его сына Баглира убьют, он повесит Орден сорока лучей в сортире. Смешная угроза для тирана, но не для выборных правителей республики. Они стали торговаться — и сторговались.

И вот Баглир летел над бескрайним лесом, размышляя о насущном. То есть о пропитании. Попробуйте прокормиться в лесу, если в вас четыре пуда веса, и вам надо каждый день полстолько мяса. И если при этом у вас размах крыльев — двадцать восемь локтей. То есть собственно в лес вы спуститься не можете. А спустившись, не сможете взлететь.

Поначалу он так и поступил. Приземлился. Потом ругал свой ум, за то, что оказался задним, а не передним. Оказаться голым и босым в чужом лесу — да еще и не мочь взлететь. Испугался, конечно. Но ведь и готовился к чему-то в этом роде всю свою жизнь. Осмотревшись, остался почти доволен — деревья в лесу были знакомыми — елями всех оттенков и размеров. Между иными пробивались сосны. Решил — раз деревья свои, значит, и животные будут такие же, и люди. Уровень развития — другой вопрос. Отношение к чужакам — тоже. Но все равно надо выйти к цивилизации.

Для начала нарвал колючих веток, обмотал ноги. И начал движение. Еловые лапы больно хлестали наотмашь. А иной раз и отбрасывали назад. Что с того, что ты сильный, если ты легкий. И поход по лесу превращался в битву против тяжелых еловых лап — только перья летели.

Выматывался он сильнее, чем при долгом полете. В полете все больше паришь, движений мало. А тут — ломись вперед, не жалея мышц, рискуя тонкими костями. Вскоре Баглир стал пригибаться, и час от часу все ниже. А потом, обмотав лапником и руки, перешел к четвероногому передвижению. Это оказалось даже удобнее.

Первые дни Баглир питался грибами, ягодами и прочей морошкой, ничуть не отличающейся от водившейся в его мире. И страстно мечтал о мясе. Мечты воплотились совершенно случайно — кабан и волк поспорили на узкой лесной тропинке и проиграли оба. Волк, растоптанный до состояния отбивной, был облеплен насекомыми и нестерпимо смердел. А кабан с порванными поджилками был еще жив, вот только бегать уже не мог. И с ним даже спешенный Баглир мог покончить безо всякого труда. Тем более что века цивилизации не лишили его расу когтей. Острей любой бритвы, они прятались в складках внутри пальцев, не мешая писать или пожать руку друга. Но ими можно было при пожатии пощекотать руку врага. Или кромсать плоть в рукопашной схватке, отбросив бесполезную в тесноте винтовку. Они были единственным оружием, которое Баглиру удалось взять в новый мир.