Дрова выбирали с лесосеки за Ерничной падью. Особенно трудно было спускать лесины с Сохатиного хребта. Тоня посоветовалась с дядей Яшей, сделала бревенчатый спуск, и, как по рельсам, скатывались к дороге очищенные от ветвей лесины. Ребята работали с нею весело, охотно. Вместо ста они действительно заготовили тогда сто двадцать кубометров.
Да, но Тоня все стоит, приложив к губам ручку, и вопросительно смотрит на Марию Максимовну.
— Хорошо, бери столярку. Смотри, голубушка, потом уж не отказывайся.
— Я запишу в протокол?
— Записывай, записывай. — Мария Максимовна улыбнулась, глядя, как застрочила Тоня. — Что вы предложите, Анна Никитична?
Анна Никитична встала. Она заговорила бессвязно, и злые слезы сквозили в ее голосе.
— Я… я… ничего… Я не могу! Я не педагог… Я не училась классному руководству. Я училась алгебре и тригонометрии. Все равно уеду отсюда, шее равно! Поезд стоит на разъезде две минуты, и я вполне успею. Вот. Окончится война, и уеду. Я не скрываю. Я чужая здесь… И я хуже всех…
Она закрыла лицо руками, рассыпав по ним густые каштановые волосы, опустилась на диван и заплакала навзрыд, горько, исступленно. Все молчали, не зная, что сказать.
Когда Анна Никитична немного успокоилась, заговорила Ирина Романовна — нерешительно, сомневаясь:
— Вообще пятый «Б» все-таки класс трудный: и мальчиков там больше, и новенькие есть, и второгодники.
— Да, — ответила, помедлив, Мария Максимовна. — Пожалуй. Это уж моя ошибка.
Наглупило молчание.
— Вот, — резко сказала Тоня, — раньше не жаловались, справлялись. Радовались на этот класс. Ну что ж, не у всех получается, даже если высшее образование. Придется перевести Пуртова в пятый «А». И еще Бобылкову. И Родионову можно. Чтобы Анне Никитичне полегче было.
Кайдалов отмахнулся: «Делайте, как хотите!»
— Что же, если никто не возражает, — сказала Мария Максимовна, — почему бы и не так? Всем сестрам по серьгам!
— Я, Мария Максимовна, записываю! — полуутвердительно сказала Тоня и окунула перо в чернильницу.
Анна Никитична громко щелкнула замком своей голубенькой сумочки, достала платок. Вытирая глаза, она следила за движением Тониной ручки.
— Какие же будут еще предложения? — спросила Мария Максимовна.
— Позвольте! — вдруг сказала Анна Никитична. — Вечно Антонина Дмитриевна командует моим классом. Что же, выходит, совсем можно со мной не считаться? Я ведь еще здесь!
Мария Максимовна положила на Тонину руку маленькую, сухую ладонь.
— Вы не согласны, Анна Никитична?
