— Ну! — воскликнула молодая дѣвушка, которую развеселило его внезапное появленіе. — Похоже, что вы валялись въ сѣнѣ и… Боже мой! вы имѣете видъ ходячей элегіи!… Ужъ не спустились ли вы ненарокомъ съ Парнаса?…
Онъ опустилъ глаза, какъ виновный.
— Увы! милая барышня, никакая глупость съ моей стороны не должна васъ удивить!
— Вы влюблены, я бьюсь объ закладъ?
— Именно, сударыня; влюбленъ, какъ я еще никогда не былъ въ моей жизни!
— Бѣдный юноша, я вамъ сочувствую! и я убѣждена, что ужъ по крайней мѣрѣ двадцатый разъ вамъ случается быть влюбленнымъ до такой степени… съ тѣхъ поръ, какъ вы находитесь въ безразсудномъ возрастѣ.
— Не смѣйтесь! сей разъ я въ состояніи умереть отъ этого.
— О! я хотѣла бы, напримѣръ, это видѣть.
— Слишкомъ любезно, но вы напрасно насмѣхаетесь, это очень серьезно.
— Я сознаюсь, что сиптомы тревожные. Сколько пѣсенъ въ вашей поэмѣ?
— Это не поэма, барышня, это сонетъ, — отвѣтилъ съ достоинствомъ Поль. — Къ несчастью, сонеты обыкновенно состоять изъ 14 стиховъ, а я нашелъ всего только 4. Итакъ, съ 8 часовъ утра я за работой. Эти 4 стиха, составленные въ два часа, почти доказываюсь, что мнѣ не хватаетъ способностей.
Миссъ Севернъ смѣялась очень непочтительно.
— Два часа! но уже около 12-ти. Слѣдовательно — четыре часа. Въ часъ по одному стиху! Это многообѣщающе.
— Двѣнадцать? ахъ, проклятіе! — простоналъ Поль, схватившись за голову. — Я долженъ завтракать у г-на Ланкри. Г-жа де Лоржъ съѣстъ меня, когда я явлюсь… къ десерту, конечно!
— А!… А! г-жа де Лоржъ. Значить сонетъ?…
— Ахъ! Боже, нѣтъ, м-ль! Но какъ я хорошъ!
Видъ молодого человѣка быль такъ забавно печаленъ, что Сюзи задыхалась отъ смѣха.
— Я проѣду въ 50 метрахъ отъ г-на Ланкри. Хотите, чтобы я васъ спустила у перекрестка? — спросила она вѣжливо, немного успокоившись отъ своего смѣха.
— Хочу ли я? Съ наслажденіемъ! Но посмотрите на меня, можно сказать, что я спалъ на сѣновалѣ.
— Ба! вы закатите глаза съ рыбьимъ выраженіемъ и скажете самымъ нѣжнымъ голоскомъ какую нибудь глупость; вѣдь г-жа де Лоржъ нетребовательна.
Поль слегка стряхнулъ свою куртку, желая освободиться отъ злополучной травы, затѣмъ, послѣ минутнаго колебанія сѣлъ въ маленькій экипажъ подлѣ молодой дѣвушки.
— Не хотите ли, я буду править?
— Нѣтъ, я люблю сама, — отвѣтила она, дотрагиваясь до пони, которыя ринулись, полныя рвенія,
— Итакъ, что вы мнѣ разскажете, молодой поэтъ?
Поль, казалось, собирался съ мыслями:
„Ваши глаза не говорятъ… о! неужели имъ нечего сказать,
