Глаза Клеопатры | страница 76
— Вы с ним поссорились? — спросила Нина.
— Произошел, что называется, крупный разговор. Я уже тогда был бизнесменом, в деньгах не нуждался. А он запутался в своих любовницах, ему вечно не хватало. И потом, ему было обидно, что она вообще о нем не упомянула. Как будто его вовсе не было. Но… знаешь, что странно? Он не любил вспоминать свое детство, поселок в тайге, школу в одной комнате… И он как будто винил в этом бабушку. Нет, умом он все понимал: то были репрессии, сталинская эпоха… Но, мне казалось — и, я уверен, бабушка тоже это чувствовала, — подспудно он винил ее.
— В чем? — Нина выставила перед ним на столе горку оладий, сметану в горшочке и чашку кофе. — Может, хочешь меду? Надо будет съездить на хутор, сметаны уже кот наплакал. Прости, я тебя перебила. Так в чем он винил ее?
— Не знаю, мы никогда не говорили об этом напрямую. В том, что она не устроилась как-то более ловко и умело, как он сам всю жизнь устраивался. Чтобы они могли жить в городе и не голодать, не копаться в огороде, не ходить на лесоповал… Не знаю.
— Но это же глупо! В городе их арестовали бы в одну минуту!
— Говорю же тебе, мы никогда не обсуждали это в открытую. У него была просто застарелая детская обида. Возможно, подсознательная. А тут вдруг оказалось, что она ничего ему не оставила.
— И что ты сделал? — спросила Нина.
— Все отдал тете Маше. Я хотел перевезти их в Москву, когда в Грузии стало невозможно жить, но выяснилось, что у дяди Миндии брат живет в Америке, и они туда уехали. Еще при Шеварднадзе. У них трое детей и семеро внуков. Для детей Америка — рай. Ради них и уехали. Квартиру продали, и деньги им очень пригодились.
Никита умолчал о том, что, помимо бабушкиных денег, положил на имя каждого из своих внучатых племянников по сто тысяч долларов на образование и открытие собственного бизнеса.
— А отцу ничего не досталось?
— Такова была бабушкина воля. Не беспокойся, — криво усмехнулся Никита, — отец скоро забыл свою обиду. Он вечно берет у меня деньги без отдачи, и я никогда ему не отказываю. Слушай, а почему мы опять говорим обо мне? Ты же обещала рассказать историю своего эскиза!
— Потом. Давай съездим к Алдоне, купим сметаны и творога. А потом на пляж.
— Любишь ты жариться на пляже!
— А ты нет?
— Кто я такой, чтоб возражать, если Клеопатра велела! Едем на хутор, а потом на пляж.
Но Нина вдруг встревожилась:
— Слушай, ты не обязан. Если хочешь поехать еще куда-нибудь…
— «Но я хочу быть с тобой, хочу быть с тобой, и я буду с тобой», — пропел Никита бессмертные строки Ильи Кормильцева.