Сержант Резерфорд Хобарт всегда сидел в седле прямо, за исключением тех случаев, когда вокруг свистели пули; тогда он низко пригибался, скрипя песком на зубах и сердито сверкая глазами. Это был коренастый, приземистый и сильный человек — сослуживцы говорили, что он напоминает большой палец руки.
Он не относился к людям, обдумывающим смысл отдаваемых им приказов. Существовал только один приказ, который он отказался бы выполнить: это сбрить свои усы длиной в ладонь.
Увиденное внизу на дороге привело его в ярость. Он что было сил пришпорил лошадь, едва не сбросив на землю сидящего позади Уилфреда.
— Черт возьми! — заорал он, указывая пальцем на негодяев.
В следующее мгновение он уже действовал, словно в бою. Он гнал лошадь по извилистой горной дороге, почти не обращая внимания на Уилфреда, который был для него скорее помехой, чем подмогой.
— Невероятная наглость, — кипел он. — Грязные мошенники.
Уилфред вцепился в него, не обращая внимания на свисающую с его локтя винтовку, которая при каждом шаге лошади неуклюже ударяла по бокам то его, то лошадь.
В тот момент, когда Уилфреду показалось, что сержант собирается на полном скаку врезаться в дюжину людей, стоящих около фургона, тот резко натянул поводья. Лошадь, привыкшая к столь жесткому обращению со стороны своего седока, резко остановилась, вскинув голову. Уилфред неуклюже проскользнул по седлу и ткнулся носом в затылок Хобарта. Они остановились под развесистыми серыми ветвями толстого дуба.
— Слезай, — коротко, словно выстрел, прозвучал приказ Хобарта.
Одним махом он соскочил с лошади и затянул вожжи вокруг седла в нетугой узел. Затем он сердито и агрессивно сделал пару шагов вперед, сжимая в каждой руке по пистолету. Его кепи было сдвинуто на затылок; глаза напряженно всматривались вперед.
Уилфред, следуя приказу, также слез с лошади, разумеется, не столь профессионально, как сержант. Почувствовав себя более или менее твердо стоящим на земле, он снял с плеча винтовку и подбежал к Хобарту.
— Кто у вас во главе этого бунта? — спросил командным голосом сержант.
Темплетон начал пробираться вперед мимо стоящих людей с намерением сказать пару ласковых слов, но его опередила София.
Ее глаза сверкали от ярости, еще большей, чем гнев сержанта, но ее голос звучал, как всегда, высокий, сочный и очень приятный.
— Сержант, если вы уберете свои револьверы, то мы вам окажем все то гостеприимство, на которое в данный момент способны.
