Прибытие Мэддока в полдень на поле битвы совершенно вывело его из равновесия. Он ощутил какое-то онемение и слабость в теле, когда стал свидетелем смертельного марша солдат. Пока он и Валентин смотрели на поле боя с невысокой каменной стены, стоящей на верху холма, раздался новый шквал оружейного огня, несущий смерть.
Мэддоку никогда не приходилось встречаться с подобной жесткостью и беспощадностью. Он знал, конечно, что люди — не ангелы. Он знал, что они убивают друг друга. Сам он несколько раз применял кулаки и кнут, а однажды в слепой ярости даже выхватил нож, чтобы поставить на место одного нахального парня из Дублина.
Он никогда не видел столь деловитой бойни, осуществляемой с помощью равномерно поставленных в ряд мушкетов, так же как и не видел, как насыщенным вязким потоком со склонов течет кровь. Он слышал непереносимый шум: пронзительный крик десяти тысяч голосов, объединенных в единый адский хор. Сопровождаемые артиллерийской канонадой и беспорядочным щелканьем мушкетов, эти голоса были самыми ужасными звуками на поле боя.
Валентин в поисках безопасного места, пригнувшись, побежал вдоль каменной стены. Мэддок, трясясь от страха и волнения, последовал за ним. Над их головами солдаты в серой форме перезарядили винтовки и дали очередной залп, продолжив свою деловитую смертельную работу. Внизу по протоптанной траве упрямо шли вперед и отдавали свои жизни солдаты в голубой униформе.
Мэддок знал, что никогда не забудет того, чему стал свидетелем. Он знал, что его глаза будут застывать каждый раз, когда перед его взором будет восстанавливаться сегодняшняя картина боя; он знал, что разум его будет мутиться при воспоминании о ней; он знал, что каждый раз, вспоминая, он будет все переживать заново. И сейчас, отворачиваясь и следуя за Валентином, убегая от кровавой резни, все, что видел Мэддок, — это длинные ряды заведомо приговоренных людей, идущих к своей смерти.
Он видел также Стенелеоса Магуса и знал, что этого тоже никогда не забудет. Тот стоял довольно далеко от них на склоне холма. Высокий лохматый маг стоял на коленях, обтекаемый людской кровью, и держал на руках, словно ребенка, упавшего солдата. Для чего он утешал умирающего человека? Был ли это акт обычной доброты и сострадания? Он был далеко, Мэддок не мог видеть его лица. Стенелеос просто осторожно держал солдата, ожидая прихода его смерти.
