Он не хотел, чтобы я спала на полу. Хотел, чтобы я легла с ним рядом. Так здорово было снова стать «нами». Я слышала много историй про то, как люди возвращаются в прежнюю жизнь. Ты ждешь, молишься о том, чтобы человек, которого ты любишь, узнал тебя, чтобы заново сложилось то, что рассыпалось на куски. Только никакой гарантии, что так будет, нет. Нам повезло. Мы были вместе и до аварии, и в этой крохотной палате, заваленной открытками и подарками, детскими рисунками и письмами со всего света, мы заново полюбили друг друга. Мой Ричард вспомнил меня.
Мы всю ночь провели в объятиях друг друга. Так началась наша жизнь когда-то давно, так началась и наша новая жизнь. Я ни разу не спросила, как он ко мне относится. Я только объясняла ему, кто я и что я к нему испытываю, но никогда не напоминала о нашей прошлой совместной жизни. Могло случиться, что он отринет жизнь до аварии, забудет все о нашем прошлом. Он мог выбирать, любить меня или нет. Слава богу, он полюбил меня снова — сильнее, глубже, полнее. И тогда я поняла: каким бы ни было наше будущее, оно будет у нас общим, мы снова будем одним целым.
Медсестры знали, что я сплю с Ричардом, но ни слова мне не сказали. Их заботило только одно: чтобы их пациентам было хорошо. Если Ричарду удобно спать с женой, пусть спит. Не знаю, часто ли так случается, но, по-моему, любая женщина на моем месте хотела бы быть вместе с мужем и душой, и телом.
Я спала мало. Зато в любой момент могла помочь ему с капельницей, проводить до туалета. Мы с ним оба все время не то чтобы спали, скорее, дремали. Он перестал быть замкнутым, слегка застенчивым человеком, который не мог позволить мне себе помогать. Наоборот, он превратился в любящего мужа, который ценил мою помощь, радовался моему обществу, любил мою любовь.
Про посттравматическую амнезию нам рассказала медсестра из отделения трудотерапии. По сути, мы все заняли выжидательную позицию. Каждая мозговая травма — особенная. Разные люди по-разному приходят в себя. Она не говорила вслух того, о чем знали мы обе: нельзя сказать заранее, насколько восстановится тот или иной пациент. У Ричарда прогресс был очевиден, но нельзя было предугадать, когда он выздоровеет окончательно.
А на воле разыгрывались драмы — обсуждалось будущее «Топ Гир». Джеймс, Джереми и Энди твердо решили, что, если Ричард не сможет вернуться, программа закроется. В прессе появлялись высказывания насчет того, что программу ни в коем случае нельзя продолжать, потому что Би-би-си слишком безответственно относится к своим сотрудникам.
