— Они хотят видеть именно господина Бока, — сказал Кэспер. — Они хотят пожелать барину счастья в день рождения.
— Вот как… — сказал Тимо, — это очень (мило с их стороны… — Он рассмеялся… — А есть у них разрешение от генерал-губернатора на такое изъявление чувств?
— Этого я не знаю, — простодушно ответил Кэспер.
— Хорошо. Если ты не знаешь, пусть они войдут, — сказал Тимо и отвернулся к окну, за которым падал снег.
Четыре крестьянина по знаку Кэспера вошли через кухню в столовую. Мужики в тулупах и постолах, заснеженные шапки в руке. Кузнеца Михкеля я узнал в лицо и еще одного, он был лесником с зеркальной фабрики, где-то ниже по реке, его я узнал потому, что он потерял глаз во время войны с французами. Мужики молча столпились у двери с той самой известной крестьянской неуклюжестью, при виде которой мне уже давно становилось неловко. Тимо обратился к ним:
— А, здравствуй, Тийт! Ну, что вы хотели?
И вдруг последовал неожиданно многословный ответ. Один из двух незнакомых мне бородачей, особенно худой и смуглый, выступил на полшага вперед и сказал:
— Барин… мы пришли от выйсикуских крестьян… Мы не со всеми говорили. А тут в нымавереском и лухавескиском трактирах зашла речь, и никто не возразил. Что мы вечером пойдем к барину пожелать ему счастья. Задним числом по случаю возвращения домой. И по случаю сегодняшнего дня рождения барина тоже…
Кузнец Михкель и бородач посветлее стали развязывать маленький узелок, а говоривший продолжал:
— У кузнеца Михкеля брат живет на Кыоской мызе, у реки Лоопри на Кяосааре. Там место такое есть, где в шведское время, должно, свинец копали, он там и посейчас еще в земле остался. Брат привез Михкелю в кузницу этой земли на пробу, и мы ходили смотреть, как Михкель выплавлял из нее свинец. И тут нам в лухавескиском трактире мысль пришла, чтобы Михкель сделал подсвечник и мы отнесем его барину в подарок. За то, что нам ведь на шесть лет раньше других крестьян в Лифляндии волю объявили, хоть барин и не мог присмотреть, как там его приказ выполнили. Вот подарок по случаю возвращения барина домой и дня рождения тоже…
Он взял у Михкеля из рук вынутый из платка темно-серый подсвечник и подал его Тимо:
— Покорнейше просим принять от нас. Он, понятно, из свинца и скоро потемнеет. Но зато свинец-то из здешней земли. Мы спытали его: и самая крепкая солянка не берет.
Тимо поднялся со стула и принял подарок. Он немножко подумал и велел Кэсперу принести свечу. Кэспер достал из ящика в буфете восковую свечку. Тимо зажег ее от горевшей на столе и вставил в подаренный подсвечник. Держа в руке подсвечник с горящей свечой, он повернулся к мужикам:
