Сталиц, сидевший в одном из кресел, когда появился Уайлд, поднялся и стоял теперь перед камином совершенно неподвижно, держа руки в карманах темно-бордового смокинга, пока Уайлд расправлялся с его телохранителем. Уайлду пришло в голову, что для Сталица, который убивал ради удовлетворения своего научного любопытства и создавал смертоносные средства в массовых масштабах тайно, без разбору — его специальностью были микробы, поражавшие внутренности, — его собственная смерть тоже должна была бы быть предметом научного любопытства.
Сталиц открыл рот, словно собирался заговорить, и умер, не сказав ни слова. Он лежал на полу у камина, позади него потрескивали и шипели дрова. Уайлд подобрал кресло и швырнул его в окно эркера. Стекло раскололось, и в теплоту комнаты ворвался ночной воздух.
На лестнице снова послышался топот ног. Уайлд перешагнул через Сталица и добрался до окна. Он сел на подоконник, перекинул наружу Ноги, в пять прыжков пересек террасу, перескочил через низкую стену и спрыгнул на подъездную аллею. Унылый сад находился справа от него; перед ним расстилался лес. Позади коротко залаяла собака.
Ветер утих. Дождь бесшумно падал, окропляя волосы и плечи Уайлда. Правая сторона горела, но он не предполагал ничего особенно серьезного, ведь он отлично слышал, что пуля ударила в стену. К сожалению, рана кровила. Собака легко почует кровь.
Он побежал, внимательно глядя на землю перед собой, сосредоточившись на том, куда ставить ноги, чтобы не споткнуться об упавшую ветку или не зацепиться за траву. Мокрые колючие кусты хлестали его без всякой жалости. Раскачивающиеся ветви деревьев отливали водой. Позади снова залаяла овчарка, теперь уже снаружи. Они спустили ее с цепи, рассчитывая, что собака сможет догнать и схватить его.
Уайлд не покрыл и половины мили. Овчарка нагонит его прежде, чем он сможет добежать до машины. А вскоре подоспеют и люди. Уайлд на несколько секунд остановился, глубоко вдыхая воздух носом и выдыхая через рот, подняв лицо навстречу дождю. Пот струился по шее, облепленной и без того уже мокрым воротником. Он ослабил узел галстука. Верхняя пуговица рубашки оторвалась. Его дыхание возвратилось к норме. Было двенадцать минут двенадцатого.
Он снял пиджак, обернул им левую руку, затем шагнул за большое дерево и стал ждать. Время внезапно остановилось, хотя ждать оставалось лишь несколько секунд. Сторожевые собаки, идущие по следу, — пример целеустремленности, чего нельзя сказать о людях, даже таких, которые охраняли Сталица. Кровь капала, стекая по ноге. Это создаст дополнительные сложности, когда придется подниматься на борт почтового парохода. Но сначала следовало разобраться с собакой.
