В боренье с солнцем, потому что там,
На ветерке, нескоро исчезает, —
>124 Раскрыв ладони, к влажным муравам
Нагнулся мой учитель знаменитый,
И я, поняв, к нему приблизил сам
>127 Слезами орошённые ланиты;
И он вернул мне цвет, — уже навек,
Могло казаться, тёмным Адом скрытый.
>130 Затем мы вышли на пустынный брег,
Не видевший, чтобы отсюда начал
Обратный путь по волнам человек.
>133 Здесь пояс он мне свил, как тот назначил.
О удивленье! Чуть он выбирал
Смиренный стебель, как уже маячил
>136 Сейчас же новый там, где он сорвал.
У подножия горы Чистилища. — Новоприбывшие души умерших
>1 Уже сближалось солнце, нам незримо,
С тем горизонтом, чей полдневный круг
Вершиной лёг поверх Ерусалима;[544]
>4 А ночь, напротив двигаясь вокруг,
Взошла из Ганга и весы держала,
Чтоб, одолев, их выронить из рук;[545]
>7 И на щеках Авроры, что сияла
Там, где я был, мерк бело-алый цвет,
От времени желтея обветшало.
>10 Мы ждали там, где нас застал рассвет,
Как те, что у распутья, им чужого,
Душою движутся, а телом нет.
>13 И вот, как в слое воздуха густого,
На западе, над самым лоном вод,
В час перед утром Марс горит багрово,
>16 Так мне сверкнул — и снова да сверкнёт![546] —
Свет, по волнам стремившийся так скоро,
Что не сравнится никакой полет.
>19 Пока глаза от водного простора
Я отстранял, чтобы спросить вождя,
Свет ярче стал и явственней для взора.
>22 По сторонам, немного погодя,
Какой-то белый блеск разросся чудно,
Другой — под ним, отвесно нисходя.
>25 Мой вождь молчал, но было уж нетрудно
Узнать крыла в той первой белизне,[547]
И он, поняв, кто направляет судно,
>28 "Склони, склони колена! — крикнул мне. —
Молись, вот ангел божий! Ты отныне
Их много встретишь в горней вышине.
>31 Смотри, как этот, в праведной гордыне,
Ни вёсел не желает, ни ветрил,
И правит крыльями в морской пустыне!
>34 Смотри, как он их к небу устремил,
Взвевая воздух вечным опереньем,
Не переменным, как у смертных крыл".
>37 А тот, светлея с каждым мановеньем,
Господней птицей путь на нас держал;
Я, дольше не выдерживая зреньем,
>40 Потупил взгляд; а он к земле пристал,
И чёлн его такой был маловесный,
Что даже и волну не рассекал.
>43 Там на корме стоял пловец небесный,
Такой, что счастье — даже речь о нём;
