Он поморщил лоб и наконец вспомнил.
"За Эстонию... Да, да, за Эстонию. Он хотел отправить часть работоспособных мужчин в какой-то эстонский лагерь. Мы поднесли ему ореховый гарнитур, и он никого не тронул. Да, за Эстонию..."
Вдоль стены с тремя высокими окнами стоял длинный стол, инкрустированный светлыми и темными клетками. Десять шахматных досок. Светлая клеточка из бука, темная - красного дерева, светлая - из бука, темная - красного дерева.
"Этот стол мы подарили ему позже, - вспомнил Липман. - Да, позже, когда он решил уменьшить рацион. Он хотел срезать чуть ли не половину, а урезал не так уж много".
За столом сидели пятеро офицеров при штабе Розенберга. Нагнувшись, они напряженно вглядывались в расставленные перед ними фигуры. Шогер расхаживал по другую сторону стола, переходил от одного офицера к другому и, улыбаясь, переставлял фигуры. Он давал сеанс одновременной игры на пяти досках.
Когда дверь открылась и снова закрылась, Шогер повернул голову.
Он смотрел не на Липмана, а на его старый, замусоленный
картуз.
Липман мгновение поколебался, но картуза не снял.
Первый раз, когда Липман не снял шапку, Шогер приказал дать ему десять плетей. Плеть - кожаный кнут со стальной проволокой внутри.
- Таков наш обычай, - ответил Липман. - Я не могу иначе.
Когда Липман не обнажил голову во второй раз, Шогер велел всыпать пятнадцать горячих. Той же плетью.
- Таков наш... обычай, - ответил Липман. - Не могу иначе. В третий раз Шогер назначил двадцать и сам отсчитывал удары.
Когда Липман поднялся со скамьи, он ответил Шогеру:
- Такой... у нас... обычай... Иначе не могу.
Тогда Шогер отсчитал еще пять плетей, хмыкнул и ушел.
Да, теперь он снова смотрел на картуз Липмана. Липман на миг поколебался, но картуза не снял, и Шогер ничего не сказал.
Шогер переставил фигуры, словно это были не шахматы, а детские игрушки. Он с улыбкой шагал от партнера к партнеру, делал ходы, почти не думая, и тем не менее его противники сдавались один за другим.
Шогер поблагодарил офицеров, они щелкнули каблуками и вышли,
Тогда он сел на стол, на одну из шахматных досок, первую или десятую, на маленькие квадратики, светлые - из бука, темные - красного дерева, и посмотрел на Липмана.
- Можешь подойти ближе, - сказал он. Липман подошел.
- Вот ведь сукины дети, - продолжал Шогер. - Ни один не выиграл.
- Ни один, - повторил за ним Липман.
- Ты видел, как я их разделал? Видел, как они сдавались? Майн готт! А ведь один мог даже выиграть, тот, что сидел посередине. Ты его знаешь?
