– Поэтому скажи мне сейчас, Оливер. Чтобы не осталось никаких сомнений. – Она сделала глубокий вдох, на какой только была способна ее грудь. – Стоит ли мне надеяться на встречи с тобой в этом году?
– Разве я предлагал тебе будущее?
Удар ниже диафрагмы не произвел бы подобного эффекта. Ее неспособность произнести ни слова не имела значения, потому что вопрос Оливера был риторическим.
Они оба знали ответ.
– Я не завожу отношений, Одри. Я специализируюсь на коротких, пылких связях. Как прошлой ночью. И я провожу много времени в офисе и постоянных поездках. Мой водитель видит меня чаще, чем большинство моих подружек.
– Но я женщина, по которой ты меряешь других. – Слова, которые были так романтичны вчера вечером, звучали сейчас нелепо.
– Да. И ты ею останешься.
– Но этого все равно недостаточно, чтобы пронзить свое сердце?
– Какое отношение к этому имеют наши сердца? Я уважаю тебя, и ты мне небезразлична. Слишком небезразлична, чтобы рисковать…
– Рисковать чем?
– Рисковать тобой. Рисковать тем, что я могу причинить тебе еще больше боли, чем я уже причинил.
– Почему ты не думал об этом, когда позволил нашим отношениям зайти так далеко? Неужели ты думаешь, это не больно?
Угрызения совести мелькнули в глубине его глаз.
– Ты знала, что к чему.
– Да, знала. И все равно согласилась. – Скорее чтобы обмануть себя. – Но что-то во мне изменилось в этом глупом кресле сегодня утром. Я поняла, что одного дня мне мало. Я поняла, что я достаточно хороша для тебя. Я такая же достойная и красивая, как любая из женщин в твоей жизни… Разве тебе все равно, что кто-то другой воспользуется плодами твоего… обучения? Что мои бедра будут обхватывать незнакомца, а не тебя? Что другой мужчина глубоко войдет в меня и заставит стонать? Что в порыве страсти я буду кричать чужое имя?
Его ноздри раздувались, и он говорил сквозь зубы:
– Мне не все равно. Но ты не принадлежишь мне, чтобы хранить верность.
– А я могла бы. – Ему лишь нужно было сказать «останься».
– Нет.
– Почему?
– Потому что я не хочу, чтобы ты была моей.
Что-то разорвалось и громко хлопнуло у нее глубоко в груди.
– Ты хотел меня вчера вечером.
– И я получил тебя.
Внутри у нее все сжалось. Значит, только это?
– Нет. Я не верю тебе. Ты слишком сильно уважаешь меня.
– Ты была богиней, Одри. Целомудренной и недостижимой.
А теперь она кто… Падшая? Но потом сквозь боль до ее сознания дошло что-то. Одно слово. Слово, которое она сама использовала. По отношению к себе.
