Вчерашняя ночь не имела ничего общего с реальностью – с буднями, случайными ссорами, несвежим утренним дыханием, перетягиванием одеяла на себя, ипотекой или многими другими неромантичными вещами, из которых складывались отношения.
Это была сказка, оканчивающаяся не свадьбой, а неожиданной дружбой.
Скорее это даже была страна, в которой мечты сбываются.
И все понимали, что то, что казалось слишком замечательным, чтобы быть правдой… вероятно, таким и было. Но она принимала все, что ей предлагали, – в том числе несколько следующих часов, – потому что знала, что вряд ли переживет снова что-то подобное.
Когда-либо.
Кофейные зерна «Сулавеси» и гоголь-моголь с мускатным орехом
Сбор вещей Одри и выезд из ее гостиничного номера, пока большинство людей еще спали, заняли около пятнадцати минут, а затем они вернулись в лимузин и отправились в «Стэнли» в самой южной точке острова Гонконг. Через полчаса они уже сидели на балконе почти двухсотлетнего колониального отеля с видом на Южно-Китайское море, кажущееся бесконечным, и с единственным утренним официантом, который испытал глубокое облегчение, узнав, что они зашли, только чтобы выпить кофе.
Дорогой кофе с одной из самых эксклюзивных плантаций на планете.
Одри улыбнулась ему, но каждый из них все сильнее ощущал внутреннюю пустоту. Как будто она уже была в самолете, уносящем ее прочь от него.
– Гоголь-моголь, Оливер? В восемь утра?
– Гоголь-моголь с кофе. И это Рождество.
– Могу я спросить тебя кое-что? – сказала она, целую вечность перемешивая свой напиток.
Он поднял глаза:
– Тебе тоже тяжело?
Ее ясные, открытые глаза говорили будь честен, и поэтому он не лгал.
– Из-за того, что ты уезжаешь?
– Все это. Знать, что ты можешь это изменить. Или для тебя это в порядке вещей?
Он глубоко вздохнул. От его слов зависит, как пройдет оставшееся утро. Как они расстанутся. Как друзья или что-то меньшее. Сейчас небрежность могла по-настоящему причинить ей боль.
– Ты думаешь, что нечто подобное, как прошлая ночь, случается со мной все время?
– Может быть.
– Это не так.
– Что было по-другому?
Он изо всех сил пытался сохранить спокойное нейтральное выражение, насколько ему позволяло его напряженное тело.
– Напрашиваешься на комплименты?
Его трусость вызвала прилив краски к ее алебастровым щекам. Разумеется, нет. Она была Одри.
– Я не знаю, как уйти, Оливер. И я знаю, что впереди у нас ничего нет.
– Зависит от того, что ты хочешь видеть впереди.
– Прогресс, развитие. Улучшение. – Она вздохнула. – Нечто большее.
