— Пожалуй, начнем, — сказал представитель наркомата.
Все, кроме Леонтьева, отошли от орудия. Леонтьев нажал кнопку управления, и снаряды, уложенные на ленту, похожую на заводской конвейер, с мягким шорохом понеслись в раскрывшуюся магазинную часть орудия.
Через секунду фантастические огненные шары с душераздирающим скрежетом полетели в воздух, с воем вспыхивая и разрываясь на лету. В багровом пламени разрывов возникали бесчисленные вспышки, и казалось, огненные языки, стремительно множась, зажгут весь горизонт.
Орудие откатывалось назад и возвращалось на место, выбрасывая все новые и новые снаряды, вздрагивая, как живое.
Через несколько минут объекты обстрела, расположенные на расстоянии нескольких километров от орудия, были полностью уничтожены.
Леонтьев стоял бледный, не отрывая глаз от своего первенца. Он был влюблен в этот плод своего конструкторского таланта, в котором гармонически сочетались достижения советской физики, химии и баллистики.
Когда все стихло, члены испытательной комиссии подошли к конструктору. Никому не хотелось начинать с банальных поздравлений: настолько все были взволнованы и потрясены. С минуту царило неловкое молчание, но сам Леонтьев даже не замечал этого: он был целиком погружен в свои расчеты и в свои мысли и сомнения. Как всякий одаренный человек, он никогда не удовлетворялся достигнутым, и сейчас, убедившись в безотказной работе орудия, он уже думал о том, как увеличить вдвое, втрое, в несколько раз его скорострельность.
Наконец один из генералов подошел к Леонтьеву, молча обнял его и поцеловал.
— Спасибо, — тихо, почти шепотом, сказал он. — Четверть века отдал я артиллерии, на до сих пор ничего подобного не видывал, ни о чем подобном не слыхивал и, каюсь, ни о чем подобном не мечтал.
И, обращаясь к остальным, добавил:
— Думаю, что испытание можно считать законченным. Теперь главное — запустить орудие в серийное производство.
Уже на обратном пути в город один из инженеров наркомата, ехавший в машине вместе с Леонтьевым, вдруг спросил:
— А вы меня, товарищ Леонтьев, не узнаете? Ведь я тоже Техноложку кончил. Правда, вы были на два курса старше, но я помню вас отлично. Вы ведь потом аспирантом были у Зубова. Хороший был старик.
— А что с ним? — сразу спросил Леонтьев.
— Он умер уже во время войны, — ответил инженер. — Сначала супруга его скончалась. Мария Сергеевна, славная такая была старушка, ну, а потом и сам старик не выдержал; после смерти жены он очень горевал…
