— Ага! Очень хорошо! Знаешь, сегодня мы примем бой! Нам нужно как можно скорей добиться победы.
— Знаю. Ну и что, ведь я не говорю об отступлении.
— Вот и хорошо. Прикажи всем быть в боевой готовности и вышли еще одно отделение в охранение. Я сейчас приду.
Вук ушел. Уча разбудил Павле и Гвоздена. Еще не вполне проснувшись, Павле, правда неуверенно, высказал свое мнение: лучше не принимать боя и сразу отступить. Но Уча решительно воспротивился, и комиссар сдался перед его авторитетом. Правда, он сомневался в удачном исходе сражения, но ему начинало казаться, что сам он тоже зашел в тупик, и это лишало его обычного спокойствия и решительности. Самоуверенность Учи и пугала и успокаивала Павле.
Словно угадав мысли и чувства комиссара, Уча остановился в дверях и посмотрел на него. Павле покраснел. Желтоватые искры заиграли в его карих глазах. Какая-то тень сомнения промелькнула в сознании Учи, но отступать было поздно, и, борясь с собственной неуверенностью и сомнениями Павле, он еще тверже решил, что именно на этой позиции необходимо принять серьезный бой с немцами. Он страстно желал победы — не только ради отряда, но и ради Павле.
Они вышли. Уча приказал Гвоздену построить роты, а сам отправился осматривать позицию. Павле присоединился к Гвоздену.
Партизаны покидали хижины и толпились вокруг товарищей, которые успели кое-как разогреть отпущенное им на два дня мясо. Тяжело раненных — их было четверо — вынесли на носилках. Они стонали и бредили, испуганно поглядывая на товарищей. Легко раненные стояли в стороне и расспрашивали о противнике.
Уча скоро вернулся и указал Павле позицию, которую нужно было занять. Они созвали командиров, поставили им задачу и определили направление и место сбора в случае отступления. Раненых в сопровождении одного отделения отправили глубже в лес.
Не успели еще партизаны занять позицию на опушке леса, как внизу под ними уже затрещали долгие очереди пулемета.
— Вот они! — словно про себя промолвил Уча и посмотрел на Павле.
В эту минуту ему показалось, что их позиция непригодна для боя.
Партизаны быстро прятались за деревьями и зарывались в снег.
— Без приказа не стрелять! — командовал Уча, закапываясь в снег позади поваленного толстого бука.
Сильный огонь, открытый немцами по охранению, свидетельствовал о том, что они знают место расположения партизанского лагеря и стараются пробиться через лес к хребту.
— Который час? — обратился Уча к Павле.
— Девять! — ответил тот, не глядя на него.
