Патэк
Да как будто бы!
Полемон
Ведь это нужно! В этом все спасение!
Я ль обижал ее хоть раз, хоть чем-нибудь,
Я ль ей не угождал во всем! Вот если бы
275 Ее наряды видел ты...
Патэк
То лишнее!
Полемон
Во имя всех богов, взгляни на них, Патэк!
Меня б сильней ты пожалел!
Патэк
О господи!
Полемон
Войди! Что за наряды! А какой была
Она красоткой в них! - Ты их видал на ней?
Патэк
280 Видал.
Полемон
На них полюбоваться стоило!
Да, но зачем болтать теперь про роскошь их,
Болтать о пустяках? Обестолковел я!
Патэк
Клянусь Зевесом, нет!
Полемон
Нет? Ну, тогда, Патэк,
Взгляни на них!
(Приглашая войти в дом.)
Сюда!
Патэк
Веди - я следую...
Патэк и Полемон входят в дом. Из дома Миррины выходит
Mосхион. Он видит удаляющихся, а также Сосию и группу
солдат у дома Полемона и грозит им издали.
Мосхион
285 Да убирайтесь поскорее с глаз долой!
Ишь выбежали мне навстречу с копьями!
Да у таких, как эти никудышники,
Не хватит сил гнездо разрушить ласточки!
"Наемники", Дав молвил, а наемники,
290 Те пресловутые - все тот же Сосия!
(Меняя тон.)
Хоть горемык немало в наше времечко,
Ведь почему-то нынче урожай большой
На них пошел по всей Элладе! - все-таки,
Как их ни много, не найти, я думаю,
295 Средь них, как я, такого горемычного!
Когда пришел домой я, из обычного
Я ничего не делал, даже к матери
Я не зашел и никого к себе не звал.
Нет, в спальню тихо я прошел сторонкою
300 И там прилег, своими занят думами.
А Дава к матери послал, чтоб ей сказать,
Что дома я, и больше ничего! Но Дав,
Найдя готовый завтрак, объедаться стал,
Нимало обо мне не позаботившись.
305 А я тем временем лежу да думаю,
Так говоря с собой: "Через мгновение
Мать забежит ко мне с желанной весточкой
От милой, на каких она условиях
Мир хочет заключить". Я речь обдумывал...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
[Конец монолога не сохранился. За ст. 309 идет пробел приблизительно в сто шестьдесят стихов, на который падает конец монолога и начало четвертого акта.
Содержание конца монолога может быть до известной степени восстановлено. Мать, которую поджидал Мосхион, приходила к нему, но приносимая ею весть оказывалась не соответствующей его ожиданиям. Как явствует из дальнейшего, Миррина, переговорив с Гликерой, узнав от нее, что она приходится сестрой Мосхиону, и взяв с нее слово, что она пока не откроется брату, говорит сыну, что все его мечты о сближении с Гликерой несбыточны, так как Гликера якобы дочь ее, Миррины, некогда ею брошенная, и, следовательно, приходится Мосхиону сестрой. Мосхион не хочет верить матери, но слова ее производят на него впечатление, и он, сбитый с толку, считает себя горемыкой из горемык: воздушные замки, которые он строил, рухнули. Возможно, что за монологом следовала сцена, в которой Мосхион вызывал Дава из дома и сводил с ним счеты.
