Саакашвили был уверен, что его вооруженная и обученная по американским стандартам армия сможет быстро захватить автономии. Проблемой было их удержание. Когда-то, в 1992 году, грузинские войска уже захватывали территорию Абхазии, по Гагру включительно, а потом какие-то северокавказские ополченцы в считаные недели прогнали их за реку Ингури. Для удержания территорий автономий необходима была американская политическая и дипломатическая поддержка.
США не смогли решить свои проблемы на Украине, а на подготовку к очередному раунду борьбы за Киев требовалось, во‑первых, время, а во‑вторых, усилия по выдвижению новых проамериканских политиков. Поэтому Россию, резко усилившуюся и проводившую с каждым годом все более самостоятельную внешнюю политику, следовало связать на второстепенном направлении и максимально ослабить. Грузия была идеальным местом. Саакашвили мог и хотел воевать, маленькая победоносная война нужна была ему для того, чтобы политически уцелеть. Условия местности позволяли быстро, раньше, чем Россия успеет отреагировать, захватить территории Абхазии и Южной Осетии и обустроить их оборону от возможного российского контрудара на неатакуемых рубежах. Американцам стоило только кивнуть – дальше рвавшийся в бой грузинский президент все сделал бы сам. Они кивнули, а для надежности прислали военных советников.
Было решено первоначально вести наступление против одной лишь Южной Осетии. Это позволяло достичь десятикратного (а по большинству видов тяжелых вооружений и по авиации абсолютного) превосходства в силах и средствах. Такой перевес обеспечивал выполнение целей кампании в течение двух суток. За это время должны были быть блокированы Цхинвал – столица Южной Осетии и Рокский тоннель, после чего грузинским войскам следовало зачистить территорию бывшей автономной области и провозгласить восстановление в ней власти Тбилиси. С учетом крошечных размеров Южной Осетии окончательный итог предполагалось подвести на шестой-седьмой день с начала операции, после чего США поздравили бы Саакашвили с восстановлением суверенитета Грузии над очередным регионом (в 2004 году Тбилиси низложил полунезависимого, лишь формально признающего власть Грузии лидера Аджарии Руслана Абашидзе) и признать свершившийся факт, подав тем самым пример остальному Западу.
Поскольку Россия, чьи миротворцы контролировали линию разграничения, фактически выступала гарантом безопасности Абхазии и Южной Осетии, молниеносная операция по оккупации Южной Осетии, сопровождающаяся военным подавлением миротворческих сил, должна была вознести Саакашвили на пьедестал победителя не Южной Осетии, но России, а всему Кавказу – в первую очередь Абхазии (но и Армении тоже) – показать, что российские гарантии ничего не стоят. Что даже не сами США, а их заштатный союзник может с благословения Вашингтона перекраивать границы как ему угодно, не обращая внимания на Россию. Москва была бы унижена, Кавказ потерян. Высока была вероятность дестабилизации Северного Кавказа, где боевики «Имарата Кавказ» имели бы все основания воспрянуть духом. Снизился бы международный авторитет России, ее вес в СНГ, активизировалась бы внутренняя оппозиция. Ресурсы России оказались бы связаны на Кавказе и внутри страны, доверие населения к власти – подорвано. России стало бы просто не до Украины. Заодно такое катастрофическое поражение России в Южной Осетии с долей вероятности, близкой к 100 %, убедило бы абхазские элиты, что сопротивление бесполезно, Россия их не защитит, а значит, лучше капитулировать на условиях сохранения свободы и собственности.
