Почти рядом со стариком, отстав на полкорпуса, ехал дородный ишан. Позади духовных лиц следовали двое верховых. Один — человек лет пятидесяти, с черными длинными усами, второй — значительно моложе, лет 35–36, бритый. В посадке обоих чувствовалось, что это опытные кавалеристы. Еще дальше, из почтительности отстав шагов на двадцать, ехало с десяток всадников, одетых в дехканские халаты.
Едва лишь головные всадники проскакали мимо, Тимур выпрямился и внимательно посмотрел им вслед. Когда же кавалькада скрылась за первыми домиками кишлака, он снова уселся на осла и задумчиво проговорил:
— Сам Миян Кудрат Хозрет[1] со своими мюридами. Но ведь он должен быть в Коканде. Зачем этого святошу понесло в такую трущобу, как Чаркесар?
* * *
В Чаркесар Тимур приехал уже на закате. Он сразу заметил, что в кишлаке царит необычное оживление. Из обрывков услышанных разговоров он понял, что это оживление вызвано приездом Миян Кудрат Хозрета — человека, уважаемого среди правоверных, с самого рождения окруженного ореолом святости.
— Да, видимо, здешний сельсовет не торопится ликвидировать своих кишлачных мироедов. Поэтому и наш жирный святоша Миян приехал в Чаркесар, как в собственное поместье, — за неимением других собеседников сообщил Тимур своему мохнатому спутнику.
Осел, услышав голос хозяина, устало покачал головой и чуть двинул длинными ушами.
— Ну, вот, видишь, — усмехнулся Тимур, — и ты со мною согласен. Хотя нас сейчас это не касается. Наше дело тихое, незаметное. Поехали лучше вон туда, где народ собрался.
Действительно, около высоких деревянных ворот богатой усадьбы собралось чуть не все население кишлака. Ворота были широко распахнуты, но в них дежурили два здоровенных молодца, беспрепятственно пропускавшие только избранных. Тимур, ведя ишака в поводу, подошел к толпе. Остановившись около бедно одетого дехканина средних лет, он некоторое время молча наблюдал, как в ворота один за другим проходили упитанные чалмоносцы, затем спросил своего соседа:
— Значит, Миян Кудрат Хозрет избрал дом этого почтенного человека местом своего отдохновения?
Дехканин окинул Тимура пристальным взглядом и ответил, не скрывая иронии:
— Святой Миян знает, где ему остановиться. В доме Абдурахима Нурмухамеда плов жирнее, чем у всех жителей нашего кишлака, вместе взятых.
Теперь Тимур в свою очередь внимательно оглядел собеседника и, улыбнувшись, назидательно сказал:
— Определить, в каком доме самый жирный плов, тоже нелегкая задача. Это может почуять только очень святой нос, на котором почиет особая милость аллаха.
