– Почти, – вяло ответила Муза. Она устроилась на диване, поджав под себя ноги, ноготком выудила из пачки сигарету. – Я уже шла к тебе, когда заметила его. Представь, сидит в своей лоджии на девятом, как эмбрион скукоженный, курит и приговаривает: о, Муза верная приди, и строчку нужную найди. Я и задержалась.
– Глупая, давно пора понять, что ваш союз бесплоден! – почти вспылил я. – Этот рифмоплёт выше праздничных стихов никогда не поднимется. Самое удивительное, правда, что его шедевры регулярно печатают в газете. Ты читала последний?
– А ты завидуешь? – съязвила она.
– Ну и стерва ты! – вырвалось у меня. – О какой зависти речь? Кому завидовать? И вообще, это чувство у меня атрофировано, запомни!
– Знаю-знаю, – ничуть не обидевшись, сказала Муза и смастерила губами подобие улыбки. – Ты у меня самый бескорыстненький, самый талантливый.
– Ага, всем так говоришь! Зотину тоже?
– Бог с тобой, Юрочка! Мы вообще на эту тему не говорили.
– Надеюсь, ты не проболталась, что ночуешь у меня?
– Ещё чего!
Она, наконец, закурила, трогательно округляя рот и медленно выпуская дым тоненькой, прозрачной струйкой.
– Кофе сварить? – по-домашнему спросила она между затяжками и положила руку на мои листы. – Что пишешь?
– Не знаю, – ответил я, честно глядя ей в глаза. – Что получится…
– О чём, хотя бы?
– Естественно, о любви. – Я повернул к ней первую страницу, подождал, пока она прочитает. – Ну?
– И это о любви? Этот мрачный загустевший клей, эта паста, это хаотичное движение – о любви? Бедный Автор, ты не болен, а?
– Глупая, это только фон. Понимаешь? Антураж. Всё ещё впереди.
– Всё-таки я сварю кофе, – сказала Муза, неумело притаптывая сигарету о скользкое дно пепельницы. Она поднялась, грациозно пригладила юбку на бёдрах, потом обхватила меня руками сзади и поцеловала в затылок.
– Работай, – пробормотала на ухо томным растянутым шёпотом.
* * *
Квартира дышала напряжённой, застоявшейся тишиной. Только старомодно-надёжный будильник «тиктакал» на кухне, распугивая «пруссаков». Увы, моя война с этими насекомыми продолжалась уже несколько лет – и всё с переменным успехом. После каждой генеральной травли они исчезали на неделю-другую, а потом, выработав иммунитет и новую тактику, настойчиво появлялись опять.
Холодильник, приветствуя хозяина, встретил меня радостным, утробным дребезжанием. Я разогрел суп, вскипятил чайник. Из плохо закрытого крана пунктирно сочилась вода, скатываясь в чёрную металлическую бездну.
