– Слушай, так дело не пойдет, – сказала телефонная трубка. – Я зря базар не держу. В десять вечера, у кинотеатра. Увидишь желтую девятку – подходи и садись.
Будучи должником, Мешок не имел права возражать. Он чувствовал, что влип в неприятную историю. Теперь ему предстоит каким-то образом поработать на них, компенсируя долг. Он слышал об этом новом способе отдачи долгов, когда должника на несколько месяцев загоняют, скажем, на какую-нибудь стройку, или сажают за кусок хлеба в палатку. Может быть, работать придется очень и очень долго… В принципе, продав телевизор, холодильник, player, все оставшиеся книги и вещи жены, Мешок мог бы компенсировать долг и проценты по нему. Без холодильника будет тяжело в свете грядущего лета, но он справится. От мысли, что ему, может быть, придется продать компьютер, Мешок похолодел. Это был его рабочий инструмент, окно, через которое он высовывал голову в мир из своего черепашьего панциря, чтобы бросить несколько веских слов на разные доски, пользуясь многочисленными никами, известными в сети так же, как его настоящее имя – в миру… В компьютере у Мешка было всё: он вел дневник и записывал сновидения, он писал литературоведческие статьи и диссертацию о Цветаевой, последнее время он научился прямо в компьютер закатывать и стихи, которые прежде казалось святотатством писать даже на машинке – все от руки, от руки…
Проснувшись и, пока не увидев, но ощутив за окном звонкое солнечное утро, Угрюм улыбнулся, собравшись было полностью отдаться так называемой радости бытия, но вот будто легкий укол в затылок его души: что-то было не так, какая-то тревожная мысль, с ней он и заснул вчера, чего-то ожидая, даже пугаясь в темноте…
Открыв файл с песней, которую он начал мучительно сочинять третьего дня, Мешок поставил рыбу и с грустью посмотрел в потолок… Рыбой в нашем деле называется запись мелодии будущей песни, состоящая из ля-ля, на-на и т. п. Мешок всегда сочинял по рыбам, как бы разгадывая кроссворды; сопротивление материала доставляло ему профессиональное удовольствие – незабываемый принцип Делакруа – ведь надо было втиснуть свои слова не только в заданный ритм и рифмы, но и в определенные паузы, более того, голос рыбы указывал точки эмоций, линии чувств, да что там – порой просто проскальзывали в рыбе уже готовые слова, напетые лидером группы, сочиненные им на ходу, под гитарные переборы, в манере степного акына. Под утро приснилась замечательная мажорная концовка, и надо было лишь вспомнить ее, прочитать в узоре мутных пятен на потолке…
