— Чего вам?
— Бабушка, не подскажете, в каком доме тут у вас волшебник живет?
— Какой те еще волшебник, ирод ты окаянный?
— А такой, что всех жизни учит и всех счастливыми делает.
— Ворог! — разозлилась на него бабка. — Видно, что тут счастливые люди живут?
— Вот я и спрашиваю, не знаете ли, где волшебник.
— Затемно еще людей тревожить манеру выдумал. Спать я уже давно легла, ясно тебе?
— Бабушка, я вам денег дам, если скажете, куда нам идти.
Бабкин сон словно рукой сдуло.
— И чего? — недоверчиво поинтересовалась она. — Много ли дашь?
— А сколько скажешь, столько и дам.
— Что? Богатый больно?
— Богатый или нет, а поквитаться с этим волшебником мне дюже охота.
Похоже, последняя фраза возымела на старуху даже более сильное впечатление, чем упоминание о деньгах. Она медленно сошла со скрипучего крыльца и двинулась по едва расчищенной тропочке к калитке, громко ворча себе под нос:
— Только прилегла, так нет же, будят, неймется все им! Ни днем ни ночью покоя нету.
Дойдя до калитки, она долго возилась с замком. Так долго, что Настя уже стала опасаться, как бы ей тут не превратиться в Снегурочку окончательно. Но наконец бабулька справилась с засовом и отворила калитку.
— Ишь, холодные какие, — проворчала она. — Ну, пошли в дом, что ли. Чай, не лето, чтобы на улице беседы беседовать.
Дома бабка уселась на кровать, прикрытую чистеньким покрывальцем, а друзьям кивнула на видавшие виды стулья.
— Садитесь!
В избе у бабки оказалось лишь немногим теплей, чем было на улице. Стены защищали от ветра, но они не могли согреть дом.
— Что же вы, бабушка, дом-то свой не топите?
— А на кой?
— Холодно же.
— Не холодно мне, я привычная.
Бабка включила свет, слабенькая двадцативаттная лампочка была не в состоянии полностью осветить комнату, но какой-то свет она все же давала.
И Настя наконец разглядела, что на бабке надето. Поверх кофты и домашнего халата у нее на плечи был накинут один лишь старый и драный шерстяной платок. А на босых ногах красовались видавшие виды войлочные боты. При виде того, как полуголая старуха шествует по ледяным половицам, Насте стало стыдно. На ней и куртка на меховой подкладке, и зимние сапожки, пусть и тонкие, но все же тоже на меху, и брючки у нее с добавлением кашемира, то есть тоже очень хорошо защищают от холода. И еще шапочка, шарф, варежки, и все равно ей холодно. Каково же бедной бабке, которая разгуливает лишь слегка прикрытой своими тряпками?
— Бабушка, давайте я затоплю у вас.
