— Рада тебя видеть, — сказала она, подавая мне руку.
— Как ты себя чувствуешь?
— Неплохо. У меня было время отдохнуть и выучить свой урок.
Заметив, что я достаю портсигар, Кэцуми поставила передо мной пепельницу.
— Должно быть, то был важный урок, если до тебя решили достучаться таким способом.
— Весьма.
Неслышно вошедшая служанка водрузила на стол поднос с чайником и двумя чашками, поставила одну из них передо мной, легко поклонилась и снова испарилась.
— Кэцуми-сан и темная мафия Треверберга. Кто бы мог подумать, — улыбнулся я, делая глоток чая. Пах он восхитительно, а на вкус был еще лучше: должно быть, Кэцуми общалась со служанкой без слов и поведала ей о моей любви к бергамоту.
— Ты ожидал увидеть здесь кого-то другого, Винсент? Может быть, Незнакомца?
— О нет, не думаю. Теперь я понимаю, что это место просто создано для тебя.
— Благодарю.
Я отставил чашку и открыл портсигар.
— И давно ты этим заправляешь?
Кэцуми взяла с небольшого блюда кусочек сахара.
— Как давно мне в голову пришла идея создания такой структуры? Достаточно давно. Как давно я поняла, что мне нужно заправлять этим самостоятельно? Относительно недавно.
— Исчерпывающе.
— Тебе нужны ответы на другие вопросы, Винсент. Перейдем к ним.
Я предложил Кэцуми угоститься сигаретой, и она согласно кивнула.
— Северянин, — заговорила она, делая первую затяжку. — Незнакомец. Твой ровесник. Важный господин. Водит дружбу с влиятельными криминальными авторитетами. Опутал сетями всю Европу.
— А Треверберг оставил на десерт.
Вместо ответа Кэцуми прикрыла глаза и откинулась на спинку кресла. Мы не были хорошими друзьями, но рядом с ней я чувствовал какое-то домашнее спокойствие, ощущал ее как родное существо. Должно быть, потому, что нас обоих считали странными: меня — потому, что я делал то, что хотел, а Кэцуми — потому, что она думала в непонятном для остальных ключе, непостижимое дитя страны восходящего солнца.
Ее никогда не видели в слезах или в ярости. Всегда спокойная, уравновешенная, тихая и вежливая. В ней удивительно сочетались хрупкость, сила и мудрость. Она была… слишком полна собой. Она давно поднялась над одиночеством, над пустотой, над душевной болью. Ради таких женщин не начинают войны, их не забрасывают дорогими подарками — им нечего дать, у них есть все. К ним приходят за поддержкой, за советом, для того, чтобы положить голову им на колени и позволить себе пару минут слабости. Такие женщины ни в чем не упрекают мужчин, не демонстрируют свое превосходство — он позволяют быть рядом, не держат, если мужчина уходит, принимают, если он возвращается. А в подруги выбирают других…
