Лана - Анастасия Ильинична Эльберг

Каждый из нас при желании может составить список вещей, которые его раздражают. У кого-то этот список получится короче, у кого-то — длиннее. Но в первых строчках мы обязательно упомянем о том, что не просто раздражает нас — эти вещи приводят нас в бешенство. В моем личном списке два лидирующих места занимали ожидание и размеренная, однообразная, скучная жизнь.

Первые два месяца, проведенные в клинике, воспринимались мной как один нескончаемый период, в котором нет ни дней, ни ночей, а только какая-то странная материя, которая тянется, тянется, тянется, и вряд ли когда-нибудь закончится. О том, что за этими стенами тоже есть жизнь, я особо не задумывался, так как мысли мои пребывали в другом месте. Но незадолго после того, как я снова обрел контакт с реальностью и даже мог позволить себе пару раз в день взглянуть на медсестру, которая меняла капельницы и расспрашивала меня о самочувствии, я понял, что терпение мое подходит к концу, а спокойная жизнь начинает действовать на нервы.

Через пару недель после того, как меня избавили от швов, а вместе с ними — и от последних воспоминаний об операции, доктор Лоуренс сказал мне, что я могу сесть за руль и поехать в город, если там мне что-то понадобится. Правда, с одним условием: ворота клиники запирали в десять вечера, и до этого времени следовало вернуться. В ответ на замечание о том, что на данный момент мое самое заветное желание — это провести хотя бы один вечер вне этого места, доктор Лоуренс с сожалением пожал плечами. Тогда я сказал ему честно и прямо, что за годы работы в больнице так и не выработал иммунитет к женщинам в белых халатах, более того — они мне очень симпатичны, а если речь идет о здешних медсестрах, то симпатичны вдвойне.

Реакция, хоть и вежливая, последовала незамедлительно: доктор Лоуренс сказал, что «с медсестрами не стоит переходить на „ты“, так как „подобные инциденты уже случались, и ничем хорошим не заканчивались“». После этой содержательной беседы мы расстались, и мне оставалось надеяться, что я не заработал в его глазах репутацию фетишиста или сексуального маньяка. И думать о том, что я поставил абсолютный рекорд: если до этого мне удавалось продержаться максимум неделю, то сейчас я не прикасался к женщине больше трех месяцев.

Прогулки в город без цели быстро мне наскучили. Первое время я бродил по улицам и разглядывал прохожих (кто бы мог подумать, что я буду так скучать по людям), но после третьего визита от душного и загазованного воздуха у меня снова начались приступы кашля, и я решил, что будет более разумно найти себе занятие в стенах клиники. Выбор у меня был невелик: прогуляться по окрестностям и полюбоваться природой, посмотреть телевизор (наличие нескольких сотен спутниковых каналов еще не означало, что там найдется что-то интересное), почитать книгу, поиграть с кем-то из пациентов в шахматы, шашки или покер. На худой конец, можно было посидеть в Интернете, но за все время, что я провел в постели, компьютер успел надоесть мне так, что я не мог больше на него смотреть. Так что не было ровным счетом ничего удивительного в том, что я изнемогал от скуки и не понимал, как остальные с таким радостным видом переносят эту пытку.