Земля Савчука | страница 21

Через мгновенье, — так показалось мне, — я снова открыл глаза. Прямо передо мной белела стена и поблескивали металлические прутья кровати, на которой я лежал.

Я перевел взгляд чуть левее. Там было широко открытое окно, а за окном сад. На подоконнике стоял граненый стакан с ландышем.

— Вам лучше? — спросил женский голос.

— Где я? Да, мне лучше. Меня перевезли на юг?

— Нет, это — Таймыр.

— Таймыр? Но, значит, лето уже? Я долго болел?

— Вас нашли с товарищем только вчера.

…все заволокло прозрачной дымкой…

— Не понимаю. Почему…

— Товарищ Савчук все объяснит вам сам.

…Савчук? Таймыр? Сад?..

Я лежал тихо. Женщина подумала, что я заснул и вышла.

Вечерело. Горы вдали, зеленые террасы, ветви деревьев, подступивших вплотную к дому, — все заволокло полупрозрачной дрожащей дымкой.

Я стал рассматривать комнату. На стенах висели ружья, схемы, карты. По-видимому, это была рабочая комната Савчука. На столе лежала раскрытая книга. То был Миддендорф, описывавший свое путешествие на Таймыр в 1843 году.

«Целое столетие, — прочитал я, — прошло с тех пор, как Лаптеву с Челюскиным, с невыразимыми трудами и опасностями…, удалось снять берега Таймырского края. Им мы обязаны приблизительно верным очерком этого полуострова и его оконечностей. Через сто лет, как сказано, мне досталось пополнить раму, остававшуюся после них пустою. Эта богатая задача могла быть выполнена мною крайне недостаточно, и однако, пройдет может быть столетие прежде, нежели другой странствователь решится нарушить тишину этих пустынь с намерением приумножать сведения о любопытном крае. Оцепенев в первобытном состоянии, этот край в течение столетий представляет в себе живую картину детского состояния человеческой жизни на земном шаре»…

— О, ты поднялся уже, — услышал я за спиной знакомый голос и обернулся. В дверях стоял Андрей. Мы обнялись.

— Да, задал ты мне работу! — Андрей засмеялся озорно и весело. — Нет, осенило меня сразу, только дочитал в твоем письме, помнишь, с мыса Челюскин, до «неисчерпаемых запасов угля». Метнулся в библиотеку, листаю Миддендорфа. Ура, есть подтверждение! Раскопал библиографическую редкость, Третьякова о Туруханском крае, — то же!.. Представь, у Элизе Реклю, и у того нахожу упоминание о подземных пожарах угля!..

Я молчал, любуясь его счастливым волнением. По-видимому, он истолковал мое молчание иначе, смущенно покашлял, прошелся по комнате и, остановившись подле моей кровати, с неуклюжей заботливостью поправил сбившиеся подушки.