Я. Сошел. С. Ума. Бесповоротно. Это безумие. Ничего личного, только шизофрения. Они там, в больнице, они были правы. Обессиленный, опустошенный, я шаркнул о ступеньку. Хотелось забиться в утробу квартиры и, подобно сумасшедшей из-за стены, сидеть в кресле, ожидая конца.
Рука уцепилась за перила, и я сделал шаг. И оторопел. Прежняя пустота подъезда моментально наполнилась – в дверях квартиры корчилась Людмила, чуть впереди синела грязная куртка Вики, сзади я ощущал тучность Джены. И что-то еще было.
Напряжение. Оно висело в духоте лестничной площадки. Казалось, от меня, Вики и Джены тянулись провода. Все они шли в сторону одного человека – Людмилы. Она стояла, но по всей позе, по лицу ее было видно – стоит из последних сил, ноги дрожат, руки сжаты в неимоверном усилии.
– Бери ее… Тяни ееооо… – прохрипела Джена. Я удивился, что ее тоже накрыло этим ужасным, нестерпимым напряжением, которое висело вокруг.
И я шагнул выше. И вновь очутился в парке. Теперь я смотрел на происходящее с новой точки. Я от чего-то (или кого-то?) прятался в кустах. И мог только наблюдать.
Маришка разглядывала тени под ногами – длинная сосна в свете закатного солнца кинула на землю костлявые пальцы, и они тянулись к детской площадке поблизости. Дочка нагнулась – на земле, промеж желтых игл лежал камень необычной формы, и она хотела увидеть его поближе, что с ним, он похож на зайчика, прячется в норку… Взяла голыш в руку, схватила несмелое тепло пальцами, выпрямилась и увидела незнакомца.
Мужчина столбом высился перед ней. Тощий, щеки впалые, желтые волосы небрежно убраны в хвост. Растянутым полотнищем на нем обвисала куртка. Зубы, кривые и потравленные никотином, щерились в подобии улыбки.
Марина вздрогнула. Замшевые бровки ее приподнялись, глаза округлились. Даже понимая, что это иллюзия, я отметил, что глаза у дочки Настюхины. Ее порода, чего уж там.
Мужчина пошел на Маришку – едва-едва, неторопливо, даже неохотно. Из рукавов куртки к девочке простерлись бледные волосатые руки.
– Беги, беги от него! – заревел я, понимая, что никто не услышит.
Маришка рванулась и побежала. Она направлялась в сторону кустов, прямо ко мне. Мужчина и не пытался преследовать ее, сделал лишь пару шагов в сторону детской фигурки.
Я вышел из укрытия, протянул к ней руки. Вот она, моя дочка, в безопасности, рядом со мной.
На лице Маришки отражалась радость и, одновременно, чисто девчачья готовность заплакать:
– Тетя Люда, тетя Люда, меня вон тот дядя напугал!
