Герасим. Тебе от меня одни беды… а ты все-таки единственный остался со мной.
Юрий. И то правда, рука у тебя тяжелая, и иногда мне казалось, что ты меня ненавидишь; но разве не ты научил меня скакать на коне, стрелять из пищали, рубить головы татарам?.. (Разглядывает свое оружие и пороховой рожок.) Еще на три выстрела. Старики говорят, что, когда есть три пороховых заряда, один можно использовать, чтобы подстрелить зайца к обеду… Эх, был бы у меня заяц!.. Хотел бы я уметь жевать траву, как наши кони. Нужно на один крючок перестегнуть пояс. (Ложится на траву.) Да, бывали привалы и похуже.
Герасим. И все-таки я тебя любил, Юрий. Если бы ты знал…
Юрий. Кого люблю, того и бью. Иногда мне казалось, что уж слишком ты меня любишь… Посмотри-ка, до чего прожорливы наши кони после этой долгой скачки. Что за славные ногайцы![9] С ними и мертвый проголодается… Кровь все бежит?
Герасим. Скоро уж навсегда перестанет бежать.
Юрий. Эх, знать бы мне песню атамана Корелы, которая останавливает кровь!
Герасим. Нет, не колдуна… я бы хотел видеть подле себя священника. Кабы здесь был священник!
Юрий. На беду, и за сто верст отсюда я не знаю ни одного. Да к чему? Запорожец не умирает от стрелы… Но коли ты умрешь, то ведь знаешь: если умер казак на священной войне, двери рая распахивают сразу обе створки… Ну же, ну же, атаман-батюшка, потерпи! Ранивший тебя татарин зря старался. Пес, что хотел тебя пожрать, больше не укусит. Я сломал свое копье об его грудь, но штык вышел из спины… Что ты хочешь? Все мы смертны… Не надо сдаваться… Ну же, стисни зубы, дыши… или поругайся немного, это помогает. Поколоти меня, если хочешь, как, бывало, ты делал, когда на тебя нападало плохое настроение…
Герасим. Ах, Дмитрий, Дмитрий! Я очень виноват!.. Прости меня!
Юрий. Дмитрия здесь нет, атаман-батюшка. Дмитро Терещенко, бедняга! Он умер где-то там. Это Юшка[10] возле тебя, твой ординарец. Ты не признал меня, батюшка?
Герасим. Юрий… скажи мне, ты причетник. Ты учился в семинарии, когда я забрал тебя на Украину… Ты должен про это знать. Избежит ли ада проливший невинную кровь?
Юрий. Ну и вопрос! А чем мы-то занимаемся каждый день? Однако наш поп отец Геласий говорит, что раз мы запорожцы, то прямо в сапогах так в рай и войдем.
Герасим. Русские… православные… я убивал их… но на войне… безбожников поляков или татар… Не это меня тревожит… Но, Юрий, ты был пострижен…
Юрий. Да, быть может, сейчас я был бы монахом или иезуитом, ежели бы ты не поджег семинарию, не отрубил голову регенту, который сек меня, и не поджарил моих товарищей… Тебя это печалит?.. Ей же ей, я благодарен тебе за то, что ты сделал меня запорожцем. Ты бы мог оставить меня в огне вместе с другими…
