В то же время я сравнивал исторические методики, древнюю и современную. Геродот и Плутарх, я думаю, провели серьезные изыскания, чтобы анализировать, проверять, обсуждать традиции и свидетельства своих современников и предшественников. Убедившись, что им наконец открылась истина, они употребили свое несравненное искусство на то, чтобы сделать ее более видимой и понятной. Им недостаточно было сказать: тот-то совершил то-то; им хотелось к тому же показать, почему он это совершил, какие чувства двигали им, какую цель он преследовал, совершая свой поступок. Не думаю, чтобы они ошибались. Эссе, которое я здесь представляю, это всего лишь попытка восстановить греческую традицию. Это второе издание исторического труда, который я только что завершил. Если реплики и даже некоторые поступки, приписываемые мною моим персонажам, и вымышлены, то осмеливаюсь сказать, что представленные здесь характеры ни в коей мере не являются выдумкой, но результатом, последним словом очень серьезного исследования, которое я только что порекомендовал моим читателям и которое можно приобрести на улице Вивьенн, дом 2 по цене 3 франка за книгу.
Париж, декабрь 1852 года.
Опушка леса. Ночь. На конях появляются два запорожских казака. Герасим Евангель ранен и лежит на луке своего седла; второй, лет двадцати, Юрий, ведет его коня под уздцы. Оба в крови и покрыты пылью.
Сцена первая
Герасим. Куда ты меня ведешь? Я не могу дальше идти. Лучше было бы умереть здесь.
Юрий. Мужайся, атаман-батюшка![6] Мы в безопасности. Безбожники сбились со следу. Бог не без милости…[7] А уж для казака-то! (Легко спрыгивает на землю, укладывает Герасима Евангеля на траву и распрягает коней.)
Герасим. Спасайся, сынок. А меня оставь… К чему обременять себя стариком, которому и часу не прожить?.. Только забери палицу[8], чтобы татары не повесили ее в мечети Ислам-Кермана!
Юрий. Как бы не так! Пока я жив, не видать татарам ни палицы, ни головы атамана Герасима Евангеля. Ну же, развеселись, батько. Не придется тебе больше скакать со стрелою в брюхе. Завтра рассветет, мы снова увидим широкую долину Днепра… Худо тебе? Хочешь выпить? В моей фляге есть еще капля горилки… А вот хлеба… это другое дело.
Герасим. Не видать мне больше нашего зеленого днепровского острова… А ты, как кони отдохнут, отправляйся в путь… Скажешь головам…
Юрий. Благодарю за комиссию. Не думаешь ли ты, что я дерзну сказать атаманам и старейшинам: «Привет вам от атамана Герасима Евангеля, брошенного мною в лесу с татарской стрелой меж ребрами»? Не скажут ли мне наши старцы: «Собачья смерть тому, кто покидает товарища в беде!»
