Джеремия живо представил, как будет забавляться, увидев его, Моргенстрём, его шеф, как он склонит по-птичьи куполообразную голову и высоким, надтреснутым фальцетом осведомится: «Что, Джеремия, слишком много работаете? — Тодтманн предпочитал, чтобы его называли просто Джерри, но в конторе поощрялся формальный стиль, и к нему обращались исключительно по полному имени. При этом Джеремия неизменно чувствовал себя виноватым, словно все ждали от него, что он станет доктором философии или богословия, а он закончил всего лишь школу бизнеса. — Компания осуществляет отличную программу — „Реабилитация алкоголиков“. Может, вам стоит записаться? Ведь вы были когда-то незаменимым сотрудником. Возможно, с их помощью, вам снова удастся стать им».
Джеремия тяжело вздохнул, и этим вздохом он словно подводил итог своего горестного существования. Манкировать работой не представлялось возможным. Но ведь он мог по крайней мере позвонить, сказать, что опоздал на поезд. Это позволило бы ему спокойно посидеть где-нибудь, выпить кофе, чтобы снять напряжение.
Он не помнил, как прошел по мосту, миновал улицу… он был слишком поглощен своими мыслями, и ноги — как это, впрочем, бывало всегда по утрам — сами несли его по направлению к офису. Пытаясь разобраться в событиях этого утра, он не замечал ни струящейся под мостом зловонной жидкости, ни выраставшей на глазах окутанной тенью громадины Сирс-тауэр. Лишь каким-то периферийным зрением регистрировал он свой маршрут.
Погруженный в себя, Тодтманн свернул за угол и пересек какую-то улицу. Этому незначительному событию он абсолютно не уделил внимания, как и двум следующим улицам, которые тоже пришлось перейти.
Только в третий раз повернув за угол, Джеремия заметил неладное. Пройдя половину улицы, он вдруг подумал, что на пути ему попадалось никак не меньше десятка кафе.
Он поднял голову и в недоумении опешил: куда его, к черту, занесло?
Многочисленные магазинчики и лавки на любой вкус, однако в этот ранний час большинство из них были закрыты. Зияли темные витрины. Джеремия растерянно озирался по сторонам: он не мог бы назвать даже названия улицы, на которую вышел. Не снимая с руки перчатки, он в досаде потер лицо ладонью и в этот момент краем глаза заметил знакомый силуэт. Действительно повезло, что в этот момент рука закрывала рот, поскольку только она сдержала вопль, который иначе сорвался бы с его уст.
Она снова, со свойственной ей внезапностью, появилась в его жизни. Она стояла в каких-нибудь десяти метрах от него. Только теперь Джеремия понял, что на ней вовсе не темный костюм, как ему показалось вначале, а самая настоящая
