- У меня все есть. Ну, так что скажете? Хотите со мной? Что вам голодными тут по лесам скрываться? Да и до Суэмы не так уж и далеко, доберемся вместе.
- На твоей лошади? Все втроем? - уточнил Ошка.
- Ну, а что? Скажете, что больно толстые и тяжелые?
- Нет, мы не тяжелые. Но вдруг... вдруг нас поймают?
- Вас и так без меня поймают, клянусь потрохами зменграхов...
- А чего их потрохами-то клясться? Что это за клятва такая?
- Какая есть. Соглашайтесь, что вам думать? И мне веселее будет...
И братья согласились. После этого разговора все втроем завалились спать. Сытые мальчишки сразу засопели, свернувшись калачиком прямо на земле, у камня. Лиса вздохнула, сняла с себя плащ, пристроилась рядом с новыми спутниками и укрыла всех троих. Вместе под плащом теплее будет.
Мальчишки оказались не из трусливых, и ночью в дороге вели себя вполне храбро. Не скулили, не тряслись. Ссорились, конечно, маленько, но это же братья, а братьям положено ссориться, это всякий знает.
Через склоны холмов и негустой лес пробирались долго, а факелов Лиса не зажигала.
- Опасно это, нас по свету от факела тут же приметят, - пояснила она.
- Ну, а как мы дорогу-то найдем? - спросил Ошка, напрасно пытаясь рассмотреть хоть что-то у себя под ногами.
- А вы что, не знаете здешние леса?
- Знать-то знаем, но не ночью. Ночью мы тут не бывали.
- Вот, теперь как раз побываете.
Лиса шла уверенно. Она помнила, в какой стороне должна находиться деревня, помнила, где поднимается в небе Маниес, а где поблескивает узким серпом Аниес. Потому, когда наконец, выбрались на широкую равнину, освещенную призрачным светом теряющего свою полноту большого ночного светила Маниес, Лиса уверенно сказала:
- Вот теперь вперед. Скоро должны добраться до тракта.
Верхом ехали по очереди. Сначала мальчишки, после Лиса. Потом опять мальчишки. Лошадка двигалась шагом, потому тот, кому выпадала очередь идти пешком, легко за ней поспевал. Конечно, временами Лису одолевали сомнения - может, она зря взяла с собой в путь лишнюю обузу. Во-первых, еду придется делить на троих, и не известно, хватит ли им до конца путешествия. Во-вторых, мало ли... Младший, Хаш, к концу первой ночи выглядел совсем обессиленным. Щеки у него запылали странным румянцем, и в душе у Лисы зашевелилось нехорошее подозрение.
Красной лихорадкой она болела еще в детстве, пока была только единственным ребенком в семье, потому сейчас этой хвори не боялась. Мать тогда отпаивала ее травяными настоями и даже купила какие-то особенные лекарства у торговцев с Суэмы. Потому Лиса и выжила. Сама она о болезни не помнила вовсе, и знала эту историю только по материнским рассказам.
