- Они не чувствуют. Но вина - это коварная штука, особенно смешанная с тяжелым горем. Она проскальзывает внутрь, подвергает сомнению, заставляя тебя спрашивать, могла ли ты сделать что-нибудь, изменилось бы что-нибудь... - Грэйди посмотрел вдаль, а Софи заинтересовал вопрос, были ли родители Бранта единственными, кто боролся с чувством вины.
- Это была не ваша ошибка, - тихо сказала она.
- Я знаю. - Злость в его голосе была очевидной, а сам он не взглянул на нее и пошел прочь. Но он прошел лишь несколько шагов, когда повернулся к ней лицом. - Перед тем, как мы зайдем внутрь, тебе придется пообещать, что ты не будешь, ни при каких обстоятельствах, пытаться читать мысли Бранта.
- Я знаю правила Телепатии. - У Телепатов были собственные законы, которым они следовали, правило номер один гласило - Никогда не читать мысли без разрешения.
- Этого более чем достаточно. Душевное равновесие Бранта было сломлено во время пожара. Наблюдать за тем, как горит дом, знать, что внутри была Джоли и, понимать, что не мог спасти ее, это слишком, - Грэйди умолк на секунду, и ему пришлось сглотнуть, чтобы продолжить. - Травма и чувство вины частично сломили его. Он не полностью бессознателен, как кто-то, чья психика разорвана. Но читать мысли Бранта чрезвычайно опасно. Обещай мне, что ты не откроешь свой разум для его мыслей.
- Обещаю.
Он посмотрел на нее сверху, словно искал правду в ее словах. Затем кивнул, повернулся прямо к серому каменному дому и поднялся по ступенькам к толстой металлической двери. Ледяной ветер обжег щеки Софи, как только она и Эделайн подошли следом. Когда они присоединились к нему, Грэйди толкнул цепочку, висевшую над ними, и низкий звон прогремел по всему дому. Вслед за нескончаемой тишиной.
Они стояли там так долго, что Софи начала думать, правда ли Брант был дома.
Затем раздался низкий голос.
- Войдите.
Глава 10
Не пялься на его шрамы.
Софи повторяла команду снова и снова, приказывая себе повиноваться. Она старалась сосредоточиться на серых стенах со светящимися голубыми кристаллами, рассеянными среди камней, или на четырех металлических креслах, единственной мебели в комнате, которые были прикреплены к земле огромными серебряными отростками. Но ее взгляд всегда возвращался к искаженным, сморщенным рубцам на щеке Бранта или к красным пятнам и тонким белым линиям, которые скручивались и переплетались на половине его щеки.
Он сухо и свистяще кашлял, прикрывая свой изуродованный рот рукой, которая была красной и в ссадинах.
