— Тебя ведь Володя зовут? — спросила она, смотря в историю болезни.
— Да, — коротко ответил он.
Ирина Васильевна удивленно вскинула брови и продолжила:
— Ну, расскажи, пожалуйста, что с тобой случилось?
Вовка скупо, в нескольких словах рассказал о вчерашнем событии, и с его рассказом брови врача поднимались все выше.
— Интересно, интересно, — сказала она, — понимаешь, Вова, я ведь первый раз вижу человека, которого молния ударила. Ты бы не мог рассказать о своих ощущениях подробней.
После опроса она тщательно осмотрела его, покачала головой, увидев красно-черные разводы на спине, и назначила ему рентген и анализы. Лекарств, после долгого раздумья, не назначила вовсе.
Только она вышла за дверь, как к Вовке сразу подскочил Игорь.
— Ну, фраер, ты попал, здесь тебя не трону, но подожди немного и узнаешь, как прыгать на незнакомых. У меня Софрон в кентах, понял? — прошипел он, брызгая слюной из дырки, которая была у него вместо двух верхних передних зубов.
Вовке, который не знал здесь никого, было фиолетово, Софрон в друзьях у парня, которого он ударил, или еще кто, поэтому он только с любопытством спросил:
— Так это Софрон тебе зубы выбил, чтобы легче у него отсасывать было?
Парень побелел и ушел на свою койку Потом собрал свои вещи, пошел к дверям, около них остановился, сказал, обращаясь к Вовке:
— Ты труп. — И вышел, хлопнув дверями.
— Зря. Зря, ты, паренек, так сказал, — неодобрительно буркнул однорукий, — ты что, не в курсах, что софроновская кодла здесь весь поселок держит, так что херовато тебе придется, на ножи поставят.
— Валентиныч, ну чо ты опять к парню пристал. Ты не понял, что он от молнии все соображение потерял, слыхал, как он с докторшей говорил, как не русский, — опять подал голос дед с дальней койки. — Ты лучше расскажи ему, что да как, объясни, а то выйдет из больницы и зарежут в подворотне.
— Да бросьте вы, мужики, меня пугать, — ломающимся голосом сказал Вовка, — если из-за каждого петуха серьезный вор будет на перо ставить, так его самого живо опустят. Если этот Софрон узнает, что этот пидор его другом назвал, сами представляете, что с ним будет.
Опять в палате повисло молчание.
И тут подал голос один из молчащих до сих пор больных. Это был крепкий мужчина с насмешливыми, внимательными глазами. Уши у него были, видимо, сломаны неоднократно, и Вовка давно просчитал, что это кто-то из бывших борцов.
— А скажи, парень, где это ты так наблатыкался, что понимаешь, когда ставят на перо, а когда нет.
