— Да вот молнию словил, меня и запихали сюда…
— Ух ты! Вот это дела! — восхитились больные. — Смотри-ка, живым остался, ну ты и везунчик.
Однорукий, пристально глядя на Вовку, сказал:
— Увы, не всем так везет, мимо меня вот осколок не пролетел.
Лежащий в углу палаты старый, заросший бородой дед не преминул заметить:
— Хватит тебе, Валентиныч, бога гневить, ты живой остался и на ногах, а сколько народа полегло.
В это время в палату заглянула санитарка и завопила:
— Ну, сколько можно лясы точить, вперед на завтрак, скоро Ирина Васильевна на обход придет.
Вовка вскочил с кровати, и в палате сразу раздался дружный возглас удивления:
— Эко тебя раскрасило, пацан, — прокряхтел дед, — в тюряге такую наколку не нарисуют!
Вовка хотел накинуть больничную рубашку, но столпившиеся вокруг любопытные не давали ему этого сделать.
— Да отвалите вы все нафиг, — пробурчал он, и тут же получил подзатыльник от одного из взрослых.
Нетренированное тело подростка плохо повиновалось его командам, но вбитые с детства навыки не подвели. Удар без замаха в челюсть — и мужчина уселся на пол, недоумевающе глядя по сторонам и потирая лицо. В палате наступила мертвая тишина.
— Ну что уставились, — вызывающе пробурчал Вовка, — в следующий раз подумает, как подзатыльники раздавать.
Он вышел в коридор и по запаху начал искать столовую.
В палате, когда Вовка оттуда ушел, старый дедок сказал:
— Ну и молодежь пошла, слова ей не скажи, сразу в морду бьет. Эй, побитый, хватит на полу сидеть, давай подымайся.
— Нет, вы все видели? Этот хмырь меня ударил! — внезапно вернулся к жизни сидевший на полу мужик. — Ну, это дело ему так не пройдет.
— Отвянь, Игорек, ты сам первый начал, — успокаивающе сказал однорукий, — а паренек, видать, боксер, как он тебя ловко приложил. Тебе лучше помолчать, а то выпишут на хрен, и будешь свой геморрой дома лечить.
После этого все пошли на завтрак, и только деду принесли жидкий чаек, кусок белого хлеба и кашу-размазню прямо в палату.
Когда все шесть человек вновь оказались в палате, там опять настала неловкая тишина.
Игорь, молодой парень лет двадцати пяти, бросал ненавидящие взгляды на Вовку.
Тому, с его почти семидесятилетним опытом, было это глубоко параллельно, но соседи так не считали.
Но тут двери распахнулись, и в палату вошла женщина средних лет, в очках и белейшем халате.
— Здравствуйте, товарищи, — громко поздоровалась она и, кинув любопытствующий взгляд на Вовку, подошла тем не менее в первую очередь к дедушке. До Вовки она добралась в последнюю очередь.
