Ханс сообщил, что Георг ранен, таким образом мы лишились бортовых пулеметов. Шперлле удалось подбить один самолет, приблизившийся к нам слишком близко, этого я не видел, но Ханс утверждал, что одномоторный истребитель, похожий на Спитфайр, загорелся и упал в море. На короткое время атаки прекратились, затем англичане перегруппировались и возобновили атаки.
Хейнкель стал рыскать по крену, число повреждений было огромным, перестали работать часть приборов, хорошо, что рассвет позволял пилотировать визуально, остекление кабины было разбито, удивительно, но нас с Мильхом даже не поцарапало. Самое ужасное в сложившейся ситуации было падение мощности правого Юмо. К этому моменту я снизился до одной тысячи метров, но тянуть через море на одном двигателе было авантюрой. Оценив нашу с Мильхом невредимость как знак свыше, я рискнул имитировать падение, снизив самолет почти до бурлящей воды. Я понимал, что для последующего набора высоты имею только полтора двигателя, но выхода не было. Наконец слишком отдалившиеся от базы англичане отстали, а через некоторое время показался берег. Посадка была ужасной, не дотянув до аэродрома, я, предупредив экипаж занять безопасные места, грохнул почти неуправляемый самолет на первую подходящую площадку. Затем последовало несколько секунд скрежета и рывков и, наконец, все стихло. Помогая раненому Георгу выбраться, мы покинули развороченную машину. Все были живы. Бортовой стрелок был ранен в бедро и сильно страдал. Накладываю на рану пластырь, достаю из аптечки шприц с двухпроцентным раствором кокаина, я не умею колоть, руки трясутся, даю шприц Мильху. Бомбардир колет уверенно, как доктор. Стонущий от боли Георг успокаивается, в его глазах застывает блаженство.
Забирая все самое ценное, бредем в сторону замеченного поселения. Шперлле и Ханс, как самые молодые члены экипажа тянут раненого. Идти около километра, но измученные долгим трудным полетом, боем и посадкой, мы совершенно не похожи на спортсменов. На ходу мне приходит глупая нелепая мысль. хорошо, что в нашем экипаже нет живого львенка-талисмана, кто бы его сейчас тянул.
Наконец, вышли к людям, к нам подбежал фермер, на ломаном итальянском, больше жестами я попросил его вызвать любые военные власти или полицию, а также ближайшего врача, действие кокаина закончилось, и Георг опять застонал от боли.
Сегодня мы вернулись в Гроссето, и после отдыха я смог написать вам, что жив и невредим, несмотря на войну.
