- Мам, - вдруг заговорил он. - Васькин батька вчера приехал с фронта. Пришел вечером, а Васька не узнал его.
Наш, говорит, на фронте. А я .бы своего батьку сразу узнал, если б только пришел... Сегодня Васькин батька был у нас в классе. В шинели и с погонами. А на погоне две звездочки и одна полоска. Я сам видел. Он лейтенант, а Васька говорит, что он скоро будет капитаном. А я сказал, что он сначала должен быть старшим лейтенантом, а после капитаном. Правда, мама?
- Не знаю.
- От и всегда ты не знаешь! А учительница наша, Лидия Ивановна, все знает.
- На то она и учительница.
- Мама, а почему от нашего таты нет Писем? Я так соскучился. Всем приносят, а нам нету. Он ранен, мам? А?
- Что ты несешь, дурной! - строго взглянула на него бабка. - Вот сейчас как стукну ложкой по голове. Скажи только еще раз.
- Я ж правду говорю, - упрямо возразил Микола. - Если б не был раненый, то писал бы.
- Поговори у меня еще!
- Не грозись. Я тебя ни капли не боюсь, - смело посмотрел на бабку Микола, но на всякий случай подвинулся ближе к матери.
Та сидела грустная, с покрасневшими глазами, крепко сжав пересохшие губы.
- Мама, не обижайтесь на Миколу. Что он понимает?
- Я все понимаю. Ты всегда говоришь, что я малой, а Васькин батька сказал, что я уже большой.
Никто не возразил ему, и конец ужина прошел в молчании. Маша постелила постель и легла. Рядом, положив голову на ее руку, примостился Микола. Он тут же уснул, а она долго еще лежала без сна, боясь шевельнуться, чтобы не разбудить сына. Перед глазами, когда она закрыла их, поплыли длинные шеренги тонких оснеженных берез. Под ударами топоров деревца падали, осыпая с ветвей снег-пушок, цеплялись за ветви своих подружек, словно пробуя удержаться; плыла сверкающая санная колея, скрипели сани, звенели женские голоса, гюдгоняишпе лошадей. ПотоМ все куда-то исчезло, и она увидела Семена.
Он был такой же, как и прежде: рослый, широкоплечий, с крепкой шеей, с льняным непокорным чубом. Он тихо затворил дверь, неслышно подошел к ней, щекой прикоснулся к ее щеке - щека его колется. "Давно не брился, работы много: председатель колхоза, - думает Маша. - Как хорошо и радостно с ним!" Маша чувствует волнующе-знакомое тепло его лица, и в груди поднимается ощущение счастья. Она лежит и не дышит, не шевелится, - так ей легко и хорошо!
Но в эту невыразимо счастливую минуту Маша просыпается, и сразу ее охватывает гнетущая тоска. Семена нет! На печке, как всегда, не спит, охает бабуля. Микола чтото горячо шепчет во сне.
