Обоим народам в прошлом было всегда хорошо, когда они были друзьями, и плохо, когда они были врагами»
>{22}.
20 августа Гитлер направил Сталину телеграмму, в которой настаивал на том, чтобы Риббентроп был принят в Москве 23 августа>{23}.
Вот что пишет Риббентроп в своих воспоминаниях: «В самолете я, прежде всего, вместе с юридическим советником, послом Гаусом набросал проект предусмотренного пакта о ненападении. Во время обсуждения в Москве это оказалось полезным, поскольку русские никакого текста заранее не подготовили>{24}.
Со смешанным чувством ступил я первый раз на московскую землю. Многие годы мы враждебно противостояли Советскому Союзу (а Сталин при этом симпатизировал Гитлеру? — И. И.) и вели друг с другом крайне острую мировоззренческую борьбу. Никто из нас никаких надежных знаний о Советском Союзе и его руководящих лицах не имел. Дипломатические сообщения из Москвы были бесцветны. А Сталин в особенности казался нам своего рода мистической личностью.
Я хорошо осознавал особую ответственность возложенной на меня миссии, тем более что это я сам предложил фюреру предпринять попытку договориться со Сталиным. Возможен ли вообще действительный компромисс взаимных интересов?
В то же самое время английская и французская военные миссии ещё вели в Москве переговоры с Кремлем о предполагаемом военном пакте. Я должен сделать всё от меня зависящее, чтобы договориться с Россией»>{25}.
Переговоры (Сталин, Молотов, Риббентроп, Шуленбург) начались 23 августа в 18 часов. Переводчиками с немецкой стороны был Хильгер, с советской — Павлов. После ознакомления с проектом пакта, написанным Риббентропом в самолёте, Сталин сделал несколько поправок, после чего Риббентроп, имевший неограниченные полномочия для заключения договора, решил всё-таки узнать мнение Гитлера и направил в Берлин свой проект и проект с правкой Сталина.
В своих воспоминаниях Густав Хильгер говорит: «Утверждение изменённого текста последовало из Берлина незамедлительно. Позже я узнал, что оба текста были представлены Гитлеру для сравнения, и он тут же безоговорочно предпочел сталинский, сказав: «Конечно, этот! Разве вы не видите, что он намного лучше? Кто, собственно, его сформулировал?»>{26} Срок действия пакта с пяти лет был продлен до десяти лет. Пакт вступал в действие сразу после его подписания, а не после ратификации, как первоначально планировалось>{27}. Переговоры продолжились в 22 часа и закончились за полночь. Тут же были парафированы и подписаны пакт о ненападении и секретный протокол к нему
