коалицию с Францией и Великобританией?
Как выразился Сталин 23 августа 1939 г. в ходе обсуждения отношений СССР и Германии, «мы (т. е. СССР и Германия. — И. И.) многие годы поливали друг друга бочками навозной жижи»>{18}.
Гитлер, безусловно, знал о переговорах, боялся Союза СССР с Англией и Францией, говорил: «А если Англия и Франция объединятся с Россией? Тогда мне просто придет конец. Если мы не сможем победить, мы погибнем — но мы захватим с собой полмира, и никто не будет радоваться победе над Германией. 1918-й больше не повторится. Мы не капитулируем»>{19}.
Со своей стороны фюрер через дипломатические каналы подталкивал Англию, Францию и США к нападению на Советский Союз.
Риббентроп пишет: «Как известно, Гитлер ещё в 1938 г. был убежден в том, что Англия и Америка вступят в войну против нас, как только в достаточной мере вооружатся. Он боялся, что обе державы заключат союз с СССР, и тогда Германия однажды подвергнется нападению одновременно и с Востока, и с Запада, как это уже произошло в 1914 г. В течение 1940 г. эти прежние опасения снова овладели им.
Он считал возможным, что Россия на основе своих возобновленных переговоров с Англией нападет на нас одновременно с англо-американским наступлением. Одновременное использование общего потенциала Америки и России казалось ему ужасной опасностью для Германии… Он решился на нападение в надежде в течение нескольких недель устранить Советский Союз. Ошибка его в оценке русского потенциала и американской помощи стала роковой. Вполне уверен он и сам не был, ибо сказал мне тогда: “Мы не знаем, какая сила действительно стоит за теми дверями, которые мы собираемся распахнуть на Востоке”»>{20}.
Надо знать и помнить, что инициатором подписания пакта о ненападении был Гитлер, а не Сталин, ибо к войне долговременной, да ещё на два фронта, Германия не была готова.
Ранним утром 15 августа посол Германии в СССР Шуленбург получил от Риббентропа срочную телеграмму с указанием немедленно посетить Молотова и сообщить ему, что он, Риббентроп, готов «прибыть в Москву с кратким визитом, чтобы от имени фюрера изложить господину Сталину точку зрения фюрера»>{21}. В той же телеграмме содержалось, в частности, и такое утверждение: «Не подлежит никакому сомнению, что германо-русские отношения достигли ныне своего исторического поворотного пункта. Политические решения, подлежащие в ближайшее время принятию в Берлине и Москве, будут иметь решающее значение для формирования отношений между немецким и русским народами на много поколений вперед.
