– Труд – категория нравственная, – прошептал Витька.
– Чего? – не расслышал Колька.
– А если мы себе руки-ноги пообрубаем, вот чего? – спросил Генка. – Кто потом поднесет кружку воды моим престарелым родителям?
– Вот поэтому нам и нужны такие деревенские парни, как вы! – улыбался Колька. – Которые бы знали, как что строить. Наша восьмерка и еще одна восьмерка, Афанасьева, будут ставить столовую. Остальных я пошлю щебень и песок таскать для вертолетной площадки, надо успеть ее насыпать…
Они миновали шлагбаум с дежурным, Колька включил мегафон и заорал:
– Бегом – ма-арш!
Пришлось бежать.
Колька построил скаутов на площади, провел перекличку и начал отдавать распоряжения. Большую половину скаутов он отправил с носилками к карьеру с другой стороны холма таскать щебень для вертолетной площадки, часть должна была выносить мусор из единственной уцелевшей церкви и отмывать от надписей стены, а две восьмерки направлялись на строительство столовой.
– За работу! – крикнул в мегафон Колька.
Он еще отдавал какие-то мелкие распоряжения мастерам восьмерок, а скауты уже бежали исполнять полученные задания.
– Все у них бегом, – Генка уселся на штабель бруса. – Шагом, что ли, не могут…
– Генка, – Витька смотрел на работающих скаутов, – хочу спросить тебя как плотник плотника – делать нам что?
– Дай подумать, – Генка окинул хозяйственным взглядом площадь, затем стал думать.
– Вы бы языками поменьше мололи, – прошипел Жмуркин. – Испортите нам все…
– И это нам говорит главный треполог на свете! – сказал Витька.
Генка достал свой любимый ножик, посмотрел на него и спрятал обратно. Ножик никак не мог помочь.
Подошел Колька.
– Ну, давайте начинать, – он потер руки. – Кто не работает, тот не…
– Работа дураков любит… – буркнул Витька.
– Давайте! – радостно воскликнул Жмуркин и тоже потер руки.
Витька подумал, что жмуркинский энтузиазм получается какой-то уж очень наигранный. Впрочем, наивный Колька этого не заметил.
– Скажи мне, Коль, – спросил Витька. – А чего ради вы все так надрываетесь-то? Ради какой корысти? Ну не только здесь, а вообще, в скаутском движении?
Колька серьезно ответил:
– Ради детей. Им сейчас очень тяжело. Им нужны идеалы, им нужен порядок. Пример им нужен, дисциплина. Да обычное братство им нужно. У нас в дружине больше половины трудных подростков, мы их не просто костры научили разжигать и узлы завязывать, мы их с улицы увели. Если хотя бы один…
Колька говорил чьи-то явно чужие слова, может, Бурова, может, Чукаева, а может, даже самого Баден-Пауэлла – основателя скаутского движения. Эти слова совершенно не вязались с самим Колькой, с его щербатым зубом и выбеленным солнцем чубом, Генка разозлился и хотел было Кольку высмеять, но вдруг понял, что высмеивать тут нечего, что все это правильно. Генке стало даже немного стыдно. Судя по лицам, Витька и Жмуркин испытывали приблизительно такие же чувства.
