— Ваше мнение о Бахе? — спросил вдруг Мюллер, впиваясь в меня своим рентгеновским взглядом.
— Очень требователен, его жесткость легко переходит в жестокость, — ответил я. — В этом он очень напоминает мне командира дивизии «Тотенкопф» СС-обергруппенфюрера Айке. Впрочем, в отличие от Айке, Бах гораздо более грамотный командир, отлично ориентируется в обстановке; его решения, как правило, тщательно продуманы и профессионально реализованы. Айке берет личным мужеством, а Бах — отличной командирской подготовкой.
Разумеется, я не стал упоминать еще одну выпуклую черту характера Баха: мстительность. Во время «ночи длинных ножей» Бах был руководителем СС в Восточной Пруссии и лично дал указание о ликвидации целого ряда своих личных врагов, в том числе известного конного спортсмена, руководителя конного союза Восточной Пруссии и богатого помещика барона Антона фон Хоберга.
— Ну, еще бы! — скупо усмехнулся Мюллер. — Насколько я помню, Мировую войну Айке закончил, — как и начал, — рядовым, хотя и с двумя Железными крестами. А Бах с теми же крестами закончил войну командиром роты, а при Веймарской республике командовал пограничным батальоном. Вы ведь знаете, что в 1932 году именно он, — а вовсе не Зепп Дитрих, — руководил созданием личной охраны фюрера? Бах — профессионал высокого класса, вам есть чему у него научиться. Удачи вам на Востоке, Герлиак!
Уже в дверях Мюллер окликнул меня:
— Герлиак! Когда вы наконец справитесь с врагами на Востоке, я буду рад увидеть вас в своем ведомстве.
— Благодарю вас, группенфюрер! Хайль Гитлер! — бодро ответил я. Покинув кабинет Мюллера, я не торопился покидать здание на Принц Альбертштрассе,8: у меня еще были дела в административно-кадровом I управлении.
* * *
Мне повезло: я застал своего приятеля гауптштурмфюрера Эриха Раймлинга на рабочем месте.
— Герлиак! Черт возьми! Ты снова с нами?! — воскликнул он, хлопая меня по плечу.
Я поморщился от боли в раненом плече, и это не укрылось от Раймлинга.
— Ох, извини! Ты в отпуске по ранению? Ты ведь воевал в России? И, как видно по наградам, зря времени не терял! Как там?
— Сам знаешь: движемся от победы к победе, — усмехнулся я. — Все говорит о том, что к концу года мы отбросим русских за Урал. Но под Демянском мне и моему батальону пришлось несладко. Впрочем, то же самое тебе скажут ребята из дивизии «Тотенкопф». Вояки из вермахта предпочитали затыкать дыры в обороне и прокладывать путь из котла парнями в мундирах СС. Русские используют для этого штрафные батальоны, сформированные из преступников и проштрафившихся военных. А наш военный гений, генерал от инфантерии фон Брокдорф-Алефельд, полагал, что для лобовых атак на русские пулеметы через минные поля лучше всего подходят СС! Мы зубами прогрызли в русской обороне Рамушевский коридор и удерживали его, пока Брокдорф не вывел через него свою драгоценную пехоту! Из восьмисот двадцати четырех человек моего батальона специального назначения из окружения вышли сто семьдесят два, из них больше половины раненые. В дивизии у Айке потери были не меньше. Хотя мне повезло: мой батальон отправили на переформирование, а ребята из «Тотенкопф» так и остались там, хотя во время прорыва в бой шли даже штабисты во главе с группенфюрером Айке. Похоже, что кто-то решил избавиться от него!
