– Эй, привет! – Я Марк, это мой друг Люси и Эдди, – услышала Алена, едва успев приблизиться к кучке мужчин в белых развивающихся рубахах. Потом к ним присоединились две подруги из Флориды, пара влюбленных из Сингапура, австралийская бабушка, косящая под Кайли Миног, пару геев из Италии. Разговор лился легко и непринужденно. Говорили обо всем на свете, обсуждали политику, моду и музыку. Ее засыпали вопросами, словно на пресс конференции. Еще никогда она не удосуживалась такого внимания со стороны незнакомых людей, и вовсе не потому, что с ней было скучно и неинтересно, а по тому, что жизнь в большом городе подвергалась законам самовыживания. Много раз, находясь в центре столицы, она ощущала себя всего лишь звеном чего-то огромного и безликого. Она боролась, работала, искала, и никому в целом городе не было до нее никакого дела. Здесь же все крутилось вокруг Алены. Солнце светило для нее и для каждого в отдельности, не прилагая к этому никаких особых усилий, оно заботилось обо всех. В Москве, ты должен был выхватывать его внимание, гоняясь за неуловимыми лучами, то и дело, пытающимися обласкать кого-то другого, но не тебя.
– Ну что, в клуб? – предложил кто-то.
Алена по привычке посмотрела на часы, как будто наутро надо было ехать в душный и прокуренный офис.
– А почему нет? – засмеялась она.
Выстроившись в цепочку машин, они ехали по черной дороге в неизвестном направлении. Народу набралось много. Машины скакали по кочкам деревенских раздолбанных дорог, охватывая яркими фарами куски тропического леса, откуда в ужасе и с удивлением на них глядели испуганные глаза обезьян.
Во втором часу ночи места у парковки ночных клубов Куты не было. Со всех сторон к дверям стекался народ разных национальностей и возрастов. Музыка гремела, уходя в небо, и оставляла за собой в воздухе ритмы и мелодии. Огромной компанией они ввалились в модное, по словам ее новых друзей заведение, и Алена тут же потерялась в толпе полураздетых, разгоряченных, двигающихся в ритме людей. К ней подходили – здоровались, путали ее с кем-то другим, толкали, тянули и зазывали в танец. Надо было признаться, что затея с ночным клубом не была ей по душе. Но так как Алена уже который день вела новую жизнь, в которой на все предложения судьбы, по новым правилам, следовало говорить – Да, то отказаться от поездки она не могла. Последний раз она была в подобном месте примерно десять лет назад, и чувствуя себя переростком на чужом празднике, она мялась в углу, избегая возможности быть вовлеченной в толпу. Однако люди, танцевавшие в то вечер, были такими разными и абсолютно непохожими, и в то же время, всех их объединяло одно: им всем было совершенно наплевать как они могли выглядеть со стороны. Они просто двигались, охваченные звуком темпом, ритмом. Не было тут красавцев, не было виртуозов исполнителей, не было пафоса. Все они просто танцевали как сами того хотели и как умели. И Алена не выдержала: поставив стакан с недопитым мохито, она ворвалась в центр веселой толпы и ее закомплексованное, замученное хорошими манерами и засиженное в офисах и пробках тело, с благодарностью вертелось и кружилось, сбрасывая с себя, словно старую кожу, остатки той старой городской жизни. Через пару часов она уже и не представляла как могла раньше жить без всего этого счастья, счастья движения и ощущения самой себя живой и настоящей.
