. Однако реализация этого решения была проведена с большой задержкой. Лидеров оппозиций исключили не на ближайшем пленуме ЦК в конце июля-августе, а только в октябре 1927 г. Под впечатлением этих столкновений Молотов 4 июля 1927 г. направил Сталину на юг тревожное письмо: «Самое неприятное — внутреннее положение в “7-ке” По вопросам об оппозиции, о Китае, об АРК (Англо-российский комитет профсоюзов. — О. X.) уже наметились б[олее] или м[енее] отчетливые деления, причем решения то и дело принимаются с перевесом 1-го голоса […] Я все больше думаю о том, не придется ли тебе приехать в М[оскву] раньше срока. Как это ни нежелательно из-за интересов лечения, но суди сам, какое положение […] Симптомы плохие, устойчивость очень ненадежная. Ни с кем об этом не говорил, но положение считаю неважным»
[42].
В общем, наиболее надежным и безусловным сторонником Сталина в 1927 г. Политбюро выглядел один только Молотов. Сын приказчика из Вятской губернии, вступивший в партию в 1906 г. в возрасте 16 лет, Молотов, примитивный, но старательный советский функционер, занимал в 1920-е годы важнейший пост секретаря ЦК ВКП(б). Тогда же Молотов сделал и свой политический выбор, связав судьбу со Сталиным. Безусловная преданность Молотова была одним из важнейших преимуществ Сталина в борьбе за власть. Эта борьба с новой силой вспыхнула в 1928 г., после того как был завершен разгром объединенной оппозиции Троцкого-Зиновьева, и члены Политбюро потеряли общего врага, который в течение нескольких лет сплачивал их ряды.
Помимо личных амбиций и претензий на лидерство, немалую роль в возникновении этой новой вспышки противоборства играли принципиальные соображения. Столкнувшись в 1928 г. с серьезными экономическими трудностями прежде всего в деревне Политбюро встало на путь применения административно-репрессивных, как их называли тогда, чрезвычайных мер — насильственного изъятия хлеба у крестьян, подавления частных торговцев и т. д. Первоначально разногласий по поводу этой так называемой «чрезвычайщины» в Политбюро не было. Однако поскольку чрезвычайные меры не только ухудшили ситуацию, но грозили превратиться в постоянный метод политики, в руководстве партии столкнулись две группировки. Первая, лидером которой был Сталин, настаивала на продолжении чрезвычайных мер. Вторая, представляемая Рыковым, Бухариным и Томским, требовала отступления от «чрезвычайщины» даже если это будет связано с определенными политическими и экономическими потерями.
