— Да не нужна мне твоя песня, у меня ногу чем то придавило, еле движусь…
— Я спою — и полегчает. Сейчас, сейчас… — Клык запыхтел. — Слова там очень простые…
Клык замолчал.
— Сирень, скажи ему, чтобы заткнулся, — попросил Дрюпин.
— Не сбивай! — взвизгнул Клык. — Сиренька, скажи ему, чтобы не сбивал!
Я молчала. Забавная мысль посетила меня — а что, если это на самом деле конец? То есть все, тупик? Воздух будет истончаться, мы будем лежать в этой комнате с железными стенами, Дрюпин и Клык будут ругаться, дышать станет все сложнее, и никакого белого света…
— Сирень! — позвал Дрюпин. — Сирень, я не могу больше…
— Он специально дышит чаще! — заявил Клык. — Я же говорил, он нам весь воздух израсходует!
— Я не дышу чаще!
— Я же слышу — дышишь!
Включился свет. Раз — и включился, точно у меня в глазах взорвались атомные бомбы, хотя я этого никогда и не видела, как они взрываются.
Но проморгалась постепенно.
Клык лежал под столом, вытянув руки вдоль туловища, глядя в потолок, с сосредоточенным лицом.
Дрюпин валялся, немного придавленный сундуком, от этого посинел и дышал действительно часто. Хотя если появился свет, значит, и вентиляция восстановилась. Комната моя была совсем разрушена. Упало все, что могло упасть.
Я поднялась.
— Сиренька, у тебя отличный синяк под глазом, это тебе Дрюпин поставил.
Я потрогала глаз. Фонарь, это да. К тому же, судя по всему, синяки у меня будут с ног до головы.
Дрюпин напрягся и сбросил с себя сундук. Поглядел в потолок.
— Плохо дело, — сказал он.
Я тоже поглядела.
Потолок вспучился. Прямо посредине выпирал железный пузырь, выглядевший весьма неприятно, казалось, что он вот–вот лопнет и прольется расплавленным металлом. Кроме того, по стенам пошли трещинки, похожие на мелкую паутинку, пол чуть скособочился, и все, что могло катиться, скатилось к левой стене.
Дрюпин, сильно хромая, подошел к двери. Дернул за ручку, дверь не открылась. Дрюпин крякнул и навалился на дверь плечом.
С тем же успехом.
— Так и знал, — сказал из под стола Клык. — Дверь заклинило. Теперь мы умрем от голода. То есть вы умрете. То есть Дрюпин, конечно, умрет.
— А вы, значит, не умрете? — спросил Дрюпин.
— Ха, — сказал Клык.
Он постучал себе по плечам и по груди, издав сухой хрустящий звук.
— Сушеная кукуруза, — сказал он. — Я всегда ношу с собой, так, на всякий случай. Мы с Сиренью будем питаться кукурузой, а ты умрешь от голода.
Клык подмигнул Дрюпину.
Тот растерянно поглядел на меня. Я пожала плечами.
