— Точно? — улыбнулась Лара.
— Точнейше, — заверил Зимин. — Точка. Все. Никаких продолжений. Вообще, знаешь, я от всего этого литературного дела устал… Надоело. А потом… Этот вчерашний псих меня немного утомил. Я ведь перепугался, думал, у него в портфеле граната, а оказалась зверская нетленка. Кстати, действительно рукопись, смотри, как накорябано…
Зимин вручил тетрадь Ларе, она принялась листать задумчиво, почесывая подбородок. Зимин постучал по тостеру, вздохнул.
— Действительно, забавно, — Лара отложила тетрадь.
— Уже прочитала, что ли?
— Нет, другое забавно. На самом деле от руки написано. Сейчас от руки почти никто не пишет, а тут… И аккуратно так, почерк мелкий–мелкий.
— Я бы сказал муравьиный, — сказал Зимин. — Я пока читал, все глаза поломал. Только идиот может писать таким почерком.
— Идиотка, — уточнила Лара.
— Кто идиотка? — не понял Зимин.
— Автор этого текста — идиотка. То есть она не идиотка, она…
Дзиньк!!!
Подпрыгнули горелые тосты, Лара вздрогнула.
— Что то хлеб горит, — Лара подняла с пола обугленный сухарь. — И сны мне странные снятся. Какие то реки мутные.
— Мне тоже снятся реки, — сказал Зимин. — Реки, поля, обрывы. К чему? В соннике, что ли, посмотреть. Ты говоришь, идиотка?
— Ну, конечно. Это же видно. Это девушка написала.
— Как? Мне же Кокосов тетрадь передал…
— И что? Передать то мог кто угодно, а вот написать…
Лара выкинула горелые тосты в ведро, взяла тетрадь, открыла.
— Тут трудно спутать, смотри, какие буковки аккуратные. Мужики так не пишут, только девушки. Так что изучай.
Лара сунула тетрадь Зимину.
— Зачем?
Лара пожала плечами.
— А вдруг пригодится? Вдруг там новые идеи?
— Нет там никаких новых идей, — сказал Зимин. — Платон мертв и похоронен, и на могиле его проросли желтые цветочки. И вообще у меня сегодня встреча, хотел поесть, а тостов нету.
— С почитателями встреча? — ухмыльнулась Лара.
— С читателями. Через два часа в библиотеке.
— Не надоело? — поинтересовалась Лара.
— Надоело. А что делать?
— Скажи, что надоело.
Зимин поморщился.
— Как им скажешь… Они выставку организовали, дети придут…
— Сгонят детей, — поправила Лара. — Сгонят детей с продленки, дети будут злые и голодные, они будут зевать…
«И смотреть на меня как на идиота, — добавил про себя Зимин. — А я буду думать, чтобы все это поскорее закончилось. А потом поднимется классная руководительница и скажет, чтобы я рассказал какое нибудь стихотворение. Может, и на самом деле не ходить? Детей ведь сгонят…»
