— Виноват.
Она запахнула колени полой шинели, отвела взгляд в сторону, подумав о том, что, случись это в другом месте, у нее не хватило бы сил противостоять самой себе.
А он искал во всех карманах чего бы закурить: пустая коробка из-под сигарет все еще кружилась в водовороте. Он нагнулся, поднял с земли костяную белую заколку, молча отдал Панне. Она взяла, тоже молча, и стала укладывать волосы, разметавшиеся по серебру погон.
Строев отвернулся, чтобы не смущать ее.
«Вот и кончилась идиллия первых встреч», — думала она с тем противоречивым сожалением, которое неведомо еще в годы ранней молодости. Это была ее вторая и, разумеется, последняя молодость, когда к новым чувствам добавляется горьковатая примесь житейского опыта.
Вернувшись из медсанбата, Строев заехал в штаб. Майор Зотов и капитан Головной играли в шахматы, Некипелов сидел за соседним столом и лениво листал какую-то толстую книгу, поглаживая свою лысину. Строев громко, с порога, поздоровался. Офицеры встали. Начальник штаба доложил заместителю комдива:
— На переднем крае ничего существенного. Редкая ружейно-пулеметная перестрелка. В частях ведется непрерывное наблюдение за противником, который ничем себя не проявляет.
— Ясно, занимайтесь своим делом, — сказал Строев.
Но это прозвучало для Некипелова упреком: он захлопнул объемистый, с картинками, том и достал из ящика стола папку с боевыми приказами в е р х а. Строев бросил мимолетный взгляд на роскошное издание на сербском языке — «О любви Исидоры Дункан и Сергея Есенина». Некипелов вспыхнул, точно красная девица, его пергаментные залысины покрылись густым румянцем.
— Интересно? — улыбнувшись одними глазами, спросил Строев.
— Есть кое-что.
— Дадите посмотреть?
— Ради бога!
Начальник штаба был смущен, как ученик, которого застали за чтением недозволенного романа. И вообще, с недавних пор, когда Строеву наконец присвоили звание полковника, Дмитрий Павлович Некипелов стал относиться к нему как провинившийся: от его прежней, плохо скрытой снисходительности не осталось, кажется, и следа. Строев абсолютно не изменился от того, что на его погонах прибавилась третья звездочка, а Некипелову слышалась твердость, даже отзвук металла в его голосе.
— Что же вы не доигрываете партию? — спросил он Зотова.
— Нет смысла, товарищ полковник.
— Сдаетесь?
— Во избежание бессмысленного кровопролития!
Он посмотрел на шахматную доску, подумал.
— Верно, майор, положение у вас незавидное.
— Кишиневский к о т е л!
