Он вернулся рано утром. Эмма так и не сомкнула глаз, но, услышав, что в замке поворачивается ключ, отвернулась к стенке и притворилась спящей. Он, спотыкаясь, ввалился в комнату, сквернословя себе под нос. Запер дверь, снял рубашку и упал рядом с ней на кровать. От него ужасно несло спиртным, и слезы снова навернулись на ее глаза.
– Эмма?
Голос звучал невнятно, он произнес ее имя так, будто это незнакомое ему иностранное слово.
Она зажмурилась и не ответила.
Он прижался губами к ее волосам и неразборчиво произнес:
– Прекрасный ангел. Спи, любовь моя.
Только теперь одна-единственная слеза скатилась по щеке Эммы, оставляя за собой горячий, болезненный след.
На следующее утро Эмма проснулась от запаха яиц, ветчины, гренков и горячего кофе.
Она пошевелилась, потянулась. Вспомнила вчерашнюю ночь, и в груди у нее что-то сжалось, когда она увидела Люка – тот встал с кресла, держа в руках поднос.
Эмма придала лицу бесстрастное выражение.
Люк сел на край кровати, поставил поднос на колени и посмотрел на нее с бесконечной нежностью.
– Как твоя щиколотка?
Когда Эмма осторожно подвигала ею, ступню пронзила боль.
– Все так же.
– Я заказал тебе завтрак.
– Спасибо.
Она села, подвинулась назад и уперлась спиной в стену, стараясь не шевелить больной ногой и не морщиться от прикосновения одеяла, соскользнувшего на пол.
Увидев содержимое подноса, Эмма широко распахнула глаза: две чашки кофе, причем в одной много сливок, как она любит, и только одна тарелка, на которую горой навалены яйца, ветчина, гренки, сладкие булочки и масло.
– Чтобы ты набралась сил, – сказал он, внезапно став похожим на полного надежды мальчишку.
Эмма потянулась к тарелке, но Люк перехватил ее руку.
– Позволь тебя покормить.
– Я не инвалид и могу поесть сама.
– Знаю. Но… сегодня утром мне бы очень хотелось покормить тебя завтраком.
Эмма точно знала, что он делает – пытается загладить вчерашний уход.
Она вздохнула и сказала:
– Я в жизни не съем столько всего.
– Надеюсь, ты поделишься со мной.
Неискренне улыбнувшись, Эмма кивнула.
Он намазал гренок маслом, оторвал кусочек для нее и кусочек для себя. Меняясь вилкой, они ели яйца и мясо, и в конце концов Эмма поняла, что желудок ее приятно полон. Люк убрал поднос на стол и снова сел на кровать. Держа в руках чашку с кофе, Эмма смотрела на Люка, и в голове у нее бушевало множество вопросов и обвинений. От воспоминаний о том, что он вынудил ее чувствовать себя брошенной, где-то глубоко внутри словно образовалась темная яма.
