Она бы и сегодня с радостью увлекла его в постель. Тот прилив желания, нахлынувший после поломки двуколки, никуда не делся, по-прежнему таился где-то в ней – мощный и восхитительный.
Но сегодня это желание удовлетворено не будет, это уж точно. Люка здесь нет. Он ушел в паб через дорогу, на который посматривал еще днем, когда они только входили на постоялый двор.
Эмма стояла у окна, вглядываясь в ночь, и ее отчаяние сменялось гневом. Она даже подумала, не пойти ли в паб, чтобы увести Люка оттуда. Но нет. Она не будет устраивать сцен – но она слишком зла, чтобы обойтись без скандала. Хочется на него наорать. Хочется его избить!
Стекло, к которому она прижималась лбом, было холодным, как льдышка. Комната их располагалась в задней части постоялого двора, и в переулке, а также и в конюшнях было темно. На улице холодно, все давно разошлись по домам. Все, кроме Люка.
Эмма прижала к стеклу ладонь, сообразив, что начала испытывать к лорду Лукасу Хокинзу чувство собственности. Ей уже кажется, что она имеет право решать, чем ему заняться вечером. Но на самом-то деле все не так. По сути, он ей вообще ничего не должен, не давал никаких обещаний и может пойти туда, куда пожелает. Но сердце твердило другое. Сердце говорило, что они стали слишком близки друг другу и уже не могут оставаться равнодушными.
Она слишком к нему привязалась, а это опасно. Эмма знала Люка достаточно, чтобы понимать – он не похож ни на кого из ее знакомых. Очаровательный и мрачный, дразнящий и чувственный, требовательный и щедрый, удовлетворенный и вместе с тем тоскующий по чему-то, что она с радостью бы ему дала. Люк сводил с ума интригующим сочетанием в своей натуре света и тьмы. Даже сейчас он столь многое скрывал от нее.
Но как может женщина приказывать сердцу, что чувствовать?
Она ждала. Шли долгие часы. Горничная принесла выстиранную, мокрую одежду, развесила ее. Оставалось надеяться, что за ночь платье и белье высохнут, потому что, если Люк и в самом деле намерен уехать завтра, рано утром нужно будет все упаковать, а влажная одежда может заплесневеть.
Эмма села на кровать и положила ногу на одном уровне с телом, как велел доктор.
Она ждала. Ждала и злилась все сильнее. И все сильнее жалела себя. На глаза наворачивались слезы, но она запретила им течь.
«Почему, Люк? Зачем ты делаешь это с собой? С нами?» – мысленно вопрошала она.
Эмма надела ночную рубашку и попыталась уснуть. Бесполезно. Она была слишком взбудоражена. Слишком сердита, растеряна и обижена. Люк занимал все ее мысли. В первый раз после знакомства с ним Эмма задумалась о том, как сможет пережить расставание.
